Месть Фарката Бона
Шрифт:
— Ах ты, ёб... Ку… (1) Куда несет тебя? Где искать в случае чего?!
— Куда послал — там и искать, — отрезал Фаркат.
Гийом плюнул, выругался на весь двор и даже помогать в сборах дураку не стал.
Так что выехать удалось только к вечеру — то заполошный Кот на последней минуте вдруг вспоминал о седельных подушках, еще несколько теней назад уложенных на палати в сенном сарае, то терял в бестолковой беготне суму с серебряными гулонами и охранной грамотой, а то чуть вообще с лестницы не сверзся, споткнувшись о подаренный мессиром Гайярским
Да тут еще непредвиденное случилось…
Вроде уж и тронулись потихонечку, дозор вперед по большаку с телегами ушел, как с последней спрыгнул, и, несмотря на немощь, быстро кинулся к стремени Фарката давешний самоубивец:
— Возьми с собой, сэйро! Я тебе честно служить стану!
А тот странно, задумчиво так в глаза ему посмотрел и кивнул.
Опять заминка вышла, пока лошадь порожнюю седлали…
Уехали наконец. Солнце уже садилось, и на развилке двух дорог, будто чуя, что прощаются они навсегда, рыцарь Гийом Астар лон-Гайяр придержал коня, с тяжелым сердцем поглядев через плечо, как фигуры двух всадников растворились в багровом мареве заката.
(1)— Мессир Гайяр — старый солдат и не знает слов любви, но знает много обиходных, необходимых в нелегком военном быту и поэтому выразительных...
========== На перепутье ==========
Хедике закашлялся и проснулся, лихорадочно хватаясь за горло.
— Сильно болит? — спросил Фаркат. Он устроил себе из кожаных бурдюков и сёдел подобие кресла и, скрестив ноги, задумчиво ворошил угли прогорающего костра.
— Странно, всё тело ноет и колет одинаково, так что даже и как-то всё равно, что ли… — Мерейю повернулся на спину и все-таки застонал от резкого движения. — Почему ты меня спас? — И добавил: — Господин.
— Нет, ну нашел время спрашивать! — Бон был серьезен и даже мрачен. — Неважно это. Главное другое — это уже не ты, не тот ты, что был. Понимаешь? И я тебе не господин… Пока, по крайней мере.
— Можно спрошу? — бывший купец, бывший злодей, бывший покойник будто и вправду понимал, о чем говорит этот странный, так влекущий его к себе человек.
— Валяй. Смогу — отвечу, — сказал тот и посмотрел на небо. — Светает. Только много не болтай, мне надо подумать. Лучше бы спал, завтра тяжелый переход, нам весь день верхами…
— Говорят, за этими горами — смерть. Мы зачем туда идем? — похожее на отчаяние любопытство толкало Мерейю задавать не те вопросы. — И еще, скажи, а…
— Разве ты всё еще можешь бояться? — Бон невесело улыбнулся. — Да, за перевалом смерть, но ни тебя, ни меня это не коснется. У нас другие дела… поважнее будут.
Мать восприемница,
— Удалось тебе не попасться с Дарами? — Обе мошенницы кинулись навстречу, заламывая руки. — Если только Госпожа Никтогия…
— Нашей Владычице не до того было — новую любимицу, зазнайку приезжую, обихаживала. — Астокля привалилась к перилам, утерла пот. — То ли, наоборот, соперницу в девчонке почуяла старая святоша, то ли… — она осеклась, поймав голодные до сплетни взгляды своих вынужденных товарок. — Короче, не до нас; что ополовиненные Дары доселе приносились — не открылось. Ступайте себе. И успокойтесь.
— Говорят, Архонт выехал с войском, даже тени дома не побыл. Не отдохнул, бедненький, всё верхом-верхом, икры сильные натрудил, и, небось, седалище себе с бубенчиками намял… намаялся в смысле. Красавчик… — Хихикнула дородная седеющая Берба и закраснелась, как молоденькая.
— Ага… — Не попавшись на воровстве, почтенные месмы расслабились и стали болтливы. — Я бы его хоть сама в воднице попарила — тож хорош! Да и Лангин, неплох, что-то я его не видала, никак в дальнем гарнизоне остался, вот от кого любая бы понесла… А Синел Маркоди, рыжий который…
— Бубенчики мужески, — прервала глупый разговор сестра Симмерай, — вам, сестры мои, по возрасту без надобности, а эфеты равно пустые полюбовники… нам не впрок. Опомнитесь ужо!
— Ну не затяжелеть так и слаще — вволю кукулю покатать, — не удержалась распалившаяся сестра Ома, но, поймав угрозу на челе старшей, потупилась. — Простите.
— И то, — засобирались сплетницы. — Геминов сезон (1), пора сеять. Хорошо, что Сыны явились, помощь будет…
И так, болтая, поклонились Восприемнице и стали спускаться по крутой винтовой лестнице. А ту, кроме злости и досады, да неотпускающего нездоровья, волновало только одно — какие новости принес ворон?
Рассвет случился тихий, розово-кремовый… А Фаркат всё сидел у потухшего кострища; за темные часы даже и не задремал, скорее, грезил наяву. Встревоженный только однажды внезапно низко пролетевшей… прямо над головой птичьей тенью, он как бы очнулся от раздумий.
— Ну вот всё и решилось. Я решил, осталось дойти… — прошептал просто так, чтобы звуком собственного голоса себя подбодрить, как эхом повторяя сказанное другу при расставании. — Интересно, кого за мной ты послал, Гийом? — произнес громче. — Не поверю, что так отпустил… Ау, давай покажись, втроем веселей! Рейдент, ты, небось, сам вызвался и за мной подался?
Но пустынное предгорье молчало, полнилось только тьмой, неохотно отползающей от восходящего дневного светила в пещеры и провалы, будто шуршащей по рыжим камням. Воздух был сух и, казалось, звенел, закручиваясь в спирали… День обещал быть очень жарким.
— Ладно, подождем, поиграй в шпиона пока. Смотри только, мы пойдем тайным путем. Я тут каждую тропинку помню.
Однако Фаркат врал — храбрился, покрасневшими от бессонья глазами стараясь разглядеть ведущую через хаос скал дорогу.