Месть из прошлого
Шрифт:
Михаил Федорович Романов, первый семнадцатилетний государь династии Романовых, проживал в Ипатьевском монастыре. В 1613 году он поднялся по 23 ступеням на паперть собора, где ожидали радостные бояре и отец-митрополит, чтобы призвать его на царство.
Последний наследник романовской династии, тринадцатилетний цесаревич Алексей Николаевич Романов, спустился вниз и тоже по двадцати трем ступеням, но со второго этажа Ипатьевского дома, в подвал, где принял мученическую смерть от солдат.
Его отец, император Николай II, правил страной 23 года – с 1894 по 1917 год.
Простое совпадение? Или цифра 23 должна была что-то подсказать мне?
И если вспомнить, что родился Николай II в день святого Иова многострадального…
Имя «Иов» переводится как «поддающийся гонениям». По сказанию, Иов был глубоко верующим человеком и однажды Бог решил испытать его веру: «Выводишь новых свидетелей Твоих против меня; усиливаешь гнев Твой на меня; и беды, одни за другими, ополчаются против меня». Иов потерял всех детей, тяжко заболел, разорился, но никогда не роптал на страдания, а только воссылал Богу благодарные молитвы.
За терпение в испытаниях Бог помиловал Иова, наградив долголетием – Иов жил до 270 лет, – вернул уважение, богатство и здоровье.
Император Николай II, как никто другой, познал в полной мере испытания и унижения. Его расстреляли как «гражданина Романова», оклеветали, имя предали анафеме, а через восемьдесят лет церковь возвела его в ранг святых и теперь православные молятся перед иконой Николая Страстотерпца. Наказание за совершенное предками преступление? А потом прощение?
Где-то еще с полчаса я упорно размышляла над этой темой, но никаких более-менее умных мыслей больше в голову не приходило.
Темнело. Волны океана монотонно накатывались на берег. Я посмотрела на часы. Стрелки подходили к девяти. А ведь Мур обещал выехать в Лас-Вегас около восьми, хотя сам даже не позвонил предупредить, что задерживается. Очень милое поведение. Самое главное – дать команду не опаздывать.
Лениво, в сто первый раз скользнула я глазами по строчкам перевода и вдруг насторожилась… Быстро пролистала перевод до конца, а потом внимательно прочитала вторую часть дневника, неясные отрывки которого вдруг ясно сложились во вполне логический узор.
Магическая завершенность чисел! Цифры никогда не лгут! Не может быть, как не видела этого раньше? Нет, не так. Видела, но не замечала, читала, но не придавала значения.
В волнении я вскочила на ноги и стала шарить по карманам. Мне нужно срочно позвонить Муру. Прямо сейчас! Где же мой сотовый? Телефон как в воду канул. Или в песок? Вот у меня всегда так!
Так и не найдя телефон, бодрой рысцой я побежала по пирсу от океана. Около строительной ямы притормозила и разозлилась серьезно. Клад, что ли, здесь ищут? Какая срочная производственная необходимость заставила рыть траншеи посередине песчаного пляжа?
В темноте наступившей ночи яма выглядела устрашающе огромной и черной. Стараясь не торопиться, я осторожно ступала по влажным от морского воздуха доскам. Странно, но при свете дня доски не показались мне такими шаткими и длинными. Хорошо хоть, что луна не спряталась за тучами и ветер утих!
Когда я была уже почти у цели, сзади послышались торопливые шаги и чье-то сдержанное дыхание. Развернуться на узких досках у меня не получилось, я заспешила, засуетилась, но неожиданно почувствовала сильный удар в спину, не удержалась на ногах и кубарем полетела вниз, даже не успев испугаться…
Очнувшись от того, что кто-то несильно тряс меня за руку, я с трудом приподняла тяжелые, как у Вия, веки и увидела склоненное над собой встревоженное лицо Мура.
– Хей, ты как?
Я попробовала пошевельнуться, но сильная боль в плече заставила меня поморщиться. Охая, приподнялась на подушках и огляделась.
– Как я здесь оказалась? Что случилось?
– Ничего не помнишь?
Я осторожно отрицательно покачала головой.
– Ты забыла мобильник в машине. Я ждал-ждал, звонил-звонил: тишина. Связался с Вацлавом. Тот сказал, что ты уехала на встречу со мной несколько часов назад. Ты хоть помнишь, что мы собирались ехать в Лас-Вегас вечером? – осторожно спросил Мур.
Я возмущенно засопела.
– Естественно. Не страдаю маразмом и провалами в памяти тоже.
– Хорошо-хорошо, – тоном психоаналитика, занимающегося с крайне нервозной пациенткой, подозрительно быстро согласился Мур. – Но как тебя угораздило упасть?
– Я не упала! – рассердилась я. – Какая-то сволочь нагло столкнула меня с дурацких досок!
Мур тихо присел на краешек кровати, поправил одеяло, переставил склянки на столике, внимательно поизучал собственные пальцы и лишь потом негромко произнес:
– Если бы не ребята, которые целовались у ворот стоянки, я бы тебя не искал, решив, что раздумала по каким-то причинам ехать. Случайно услышал, как ребята возмущались нарушителями, паркующими машины в неположенном месте. Кстати, тебя оштрафовали…
– Не ты ли? – не удержалась я от гневного вопроса.
Даму столкнули в ночной океан, а он бубнит о каких-то нарушениях при парковке! Американская зануда!
– Нет конечно, – возмутился Мур. – В общем, подошел к ребятам. Ты не показывалась, а машина на стоянке была твоя. Что ты могла делать в такой темнотище на пустынном пляже? Ответь, зачем тебя понесло на пирс? Там же объявление висело – проход закрыт!
Я отвернулась от Мура и ничего не ответила.
– Врач сказал, что ты несильно ударилась головой, но потеряла сознание и пролежала долго на холодном песке. Надеюсь, избежишь воспаления легких.
Голова не болела, но плечо ломило немилосердно. В этой конторе что, напряженка с обезболивающим?
Впрочем, ничего удивительного. В городе, где я живу, в славном и всемирно известном Беверли-Хиллз, на 39 человек приходится один врач. Правда, этот врач не сможет помочь в моей ситуации, потому что он – пластический хирург.