Месть из прошлого
Шрифт:
Если правда, о чем народ по углам шепчется, значит, напрасно первой женой пожертвовал. И дело совсем не в ней? А в ком? В нем, в нем самом?! Об этом даже подумать боязно, грешно, неловко.
Митрополит Макарий все мелькавшие в голове царя думы слышал. Слышал он и об отвращении Елены к старику мужу и нежелании разделять с ним ложе, но не отправлять же и ее в монастырь из-за этого? Надеть второй жене монастырский куколь из-за того, что родить не может, значит, во всеуслышание подписать приговор царю.
И Макарий, и стареющий Василий прекрасно знали, что недаром появился при дворе молодой Телепнев. Уж больно переживали братья Елены об отсутствии племянников-наследников, вот и подсуетились, да быстро как!
Никому не мог признаться царь Василий в сомнениях своих, даже ему, митрополиту Макарию. Хорошо бы, кабы только у царя такие догадки промелькнули. Но…
Братья Глинские точно знают, чей Иван сын. Елена знает, ее Телепнев знает, Макарий знает. Ох-ох-ох, много народа знает, и если кто проговорится, смуты не избежать.
Именно в тот день, когда понуро сидел царь Василий Иванович, печально опустив совсем седую голову, митрополит Макарий вдруг сердцем понял, что значит сила истинной горячей молитвы. Бойтесь, православные, просить Господа нашего, потому что все ваши молитвы будут Им исполнены! Василий Иванович молил Создателя о наследнике, вот он и появился. А сейчас не подойдешь к иконе святой и не скажешь ей:
– Не совсем так ты поняла молитву мою, Милосердная. Возьми этого ребятенка, другого надобно наследника, моего собственного.
Поздно. Ты, царь Василий, чего у святой иконы вымаливал? Царского наследника. Вот Бог тебе и дал – здорового мальчика, коему шесть месяцев назад исполнилось семнадцать годков.
Сильно задумавшись, совсем как Василий двадцать лет назад, сидел молодой царь Иван перед старым Макарием, а митрополиту грустно до слез стало от мыслей о бренности земной юдоли.
Пускай молодой Иван Васильевич тешит себя уверенностью, что он – первый после Творца и называет себя Грозным. Молод он еще, несмышлен… Время придет, сын Ивана-царя женится, будет и у него державный наследник престола подрастать.
Церковь и ее святые отцы стоят крепко за спиной государя и его еще не рожденного сына, и всегда стоять будут. Поймет он однажды, что пока Церковь православная правит Русской землей, порядок будет. Много тайн хранит она и даже венчанным ею царям не все тайны свои приоткрывает…
Часть вторая
11. Las Vegas: из борделя – к мафиози
Старуха замолчала.
– Караул, – только и смогла выговорить я.
– Отцом Ивана Грозного был дальний родственник Елены, конюший, князь Иван Федорович Телепнев-Овчина, – безапелляционно закончила Эрвина. – Поэтому-то бояре Захарьины-Романовы и вышибли Марину из Кремля. По справедливости, они имели такое же право посадить на престол своего наследника Михаила Федоровича, как и Марина – Ивана Дмитриевича.
– Но убитый ребенок, – запинаясь, напомнила я.
– Лес рубят – щепки летят, – невозмутимо констатировала старуха.
– Может, легенда о том, что Марина прокляла род Романовых и не фантазии историков? – спокойно заметил Мур. – Я бы тоже всех проклял, если бы моего ребенка повесили. Но как часто проклятия сбываются в реальной жизни? Это все для дамских романов.
Я прямо содрогнулась от его замечания.
Тут у Эрвины громко заорал сотовый. Старуха выхватила телефон и что-то невнятно забормотала.
От бесконечных ночных разговоров усталость одолела меня так, что чувствовалась дрожь в ногах и неудобство во всем теле как будто после долгого сидения в кресле самолета. Пока Эрвина бубнила в трубку, я встала и прошлась по чистой студии.
На стенах висели прекрасно выполненные и идеально оформленные акварели, натюрморты, карандашные зарисовки. Похоже, Эрвина была не только талантлива, но и потрясающе трудолюбива.
– Зачем вы живете здесь? – тихо спросила я. – Вы же талантливая художница. В конце концов не у всех одаренных людей карьера складывается гладко в молодости. Почему бы не попробовать опять выставить работы? Прошло столько лет! Все сплетни давно забылись, Эрвина.
– Хм, талантливая художница, – проворчала, скривившись, старуха. – На устройства выставки деньги нужны. Кто ж на хлеб подаст? Рисование – хобби не из дешевых. Здесь работа держит.
– А кем работаете? – заинтересовалась я.
– Содержу бордель, – спокойно ответила немыслимая старушенция, и в очередной раз мы с Муром застыли с вытаращенными глазами.
Товарищи дорогие, это что же такое делается на свете, а?
Через минуту в комнату впорхнула аппетитная полуголая девушка с ушками зайчика в пышных волосах и хвостиком на невесомых трусиках. На подносе в ее руках дымились чашки с ароматным кофе. Девушка-зайчик кокетливо прищурилась на Мура, и тот в ответ приветливо улыбнулся. А меня почему-то охватила жуткая злость: то медсестра в госпитале, то зайка в притоне!
Старушенция буркнула, девушка исчезла, и Мур, увидев мое покрасневшее и насупленное лицо, смущенно закашлялся и нерешительно пробормотал:
– Нам надо ехать, Лиза?
– Ну, ерунда, – отмахнулась старуха. – Глупости. Сегодня тихая ночь, клиентов мало и полным-полно пустых комнат. Выбирайте любую. Допивайте кофе, а завтра я накормлю вас отличным завтраком. У меня первоклассный повар, с огромным опытом работы, – по-детски радостно похвасталась Эрвина.
Мур вопросительно поднял глаза, но я демонстративно отвернулась. Злость прямо-таки распирала меня. Вот вам и суровый полицейский, расследующий убийство бабушки! Только со мной и Аленом строгий да пасмурный, а вон как разулыбался при виде полуголой красотки.