Месть из прошлого
Шрифт:
Мур неловко начал прощаться, но вредная старушенция ехидно заулыбалась и решительным тоном, не терпящим пререканий, приказала двигать за ней.
Через почти незаметную в стене дверь мы прошли, как я поняла, в «публичную» часть дома. К удивлению, везде было тихо: ни громкой музыки, ни мрачных вышибал, ни обнаженных танцующих прелестниц. Но, может, они все заняты с клиентами? И потом, с какими борделями я могла бы сравнить заведение Эрвины? Уж так получилось, что никогда ни в один из них не заходила.
Мы дружно протопали мимо уютного полутемного бара,
Вдруг я с ужасом вспомнила, что сумочку с документами и мобильник оставила в джипе Мура. Звонила детям, глупая курица, и по привычке запихнула телефон в «карман» двери, а потом благополучно забыла о нем.
Только-только я собралась решительно объявить об этом Муру, и что нипочем не останусь одна в спальне неизвестного борделя, как оказалась в одиночестве в крошечной комнатке, основным украшением которой являлась огромная многоярусная кровать. Невнятная реплика Эрвины и – дверь захлопнулась, щелкнул замок, затихли шаги в коридоре.
Я осторожно присела на пышную кровать и огляделась.
Над комодом висело зеркало, на прикроватном столике лежала толстая Библия. Я не удержалась и громко, на всю комнату, негодующе фыркнула. Подумать только – кому и зачем здесь понадобится Библия?! Притворство и лицемерие – вот что прежде всего продает этот дурацкий бордель, если вам интересно мое мнение.
Одну стену комнаты полностью скрывали полосатые задернутые гардины. Я подошла к окну, отодвинула штору и… взгляд уперся в идеально покрашенную стену! В комнате не было окон.
Вот это да. Комната-то больше напоминает камеру! Господи, куда меня занесло? Зачем, зачем я согласилась поехать с Муром?
Вот совсем недавно по телевидению транслировали жуткий фильм о запрещенных методах вербовки молоденьких иностранок, которыми пользуются в Штатах сутенеры подпольных борделей. Как раз в заброшенных городах Невады.
Страшный фильм припомнился совсем некстати. Конечно, я не такая уж молоденькая, но… документы остались в машине… И Мур знает, что я стала богатой наследницей…
Почему Эрвина расселила меня и Мура по разным комнатам? Она ведь даже не предложила нам остаться вдвоем, что выглядело бы более чем естественно!
А Мур? Отчего Мур не предложил остаться со мной? Конечно же я не собиралась провести с ним романтическую ночь, но он так незаметно исчез, что я, если бы даже и захотела, ничего не успела бы сказать.
От глупых мыслей по позвоночнику пробежали мурашки, а в желудке, как говорят американцы, «закопошилась стая бабочек».
Стараясь не паниковать, я открыла следующую дверь, за которой обнаружила чистую крохотную ванную комнату. Небольшое оконце, забранное решеткой, находилось под самым потолком. Я встала на крышку унитаза и дотянулась до оконца. Оно было открыто, из него тянуло жаром душной ночи, но ни единого звука не долетало со спящей улицы.
Может, попробовать выбраться отсюда и найти машину Мура, оставленную
Как же так получилось, что, разыскивая подтверждения законного царствования Марины Мнишек, я попала невесть куда?
Вдруг площадка перед оконцем залил яркий свет. Я затаила дыхание за своей решеткой.
– Ты собак спустил? – послышался низкий «шаляпинский» голос.
Ответа на вопрос я не разобрала, но услышала цокот каблучков.
– Домой? – миролюбиво поинтересовался тот, кто спрашивал о выпущенных на волю собаках. – А кто «крышей» сегодня заниматься будет?
– Не я, – ответило мелодичное сопрано. – Она сегодня капризничает, сердится и пьет, Эрвина меня отпустила. Ой, только собаку попридержи, пока в машину не сяду.
– Не спеши, – миролюбиво ответил бас. – Новенькую предупредила? Чтоб не выходила?
– Два раза, – прозвенело сопрано. – Она сказала Эрвине, что наш гость отрывается по полной.
Взревел мотор, зашуршали шины по сухому гравию. Вытянув шею, я увидела красные огоньки отъехавшей к воротам машины.
Потом под окном раздалось громкое чавканье, и показалась собака размером с хорошо упитанного слона. Вид у нее был недовольный и пресвирепый. Уткнув нос в землю, животное неторопливо пробежало мимо оконца, виляя хорошо откормленным и натренированным телом.
Свет погас, двор опять погрузился в темноту.
Так, в любом случае поиски развалюхи Алена-грязнули на сегодняшний вечер отменяются – из дома я ни ногой. Вот и решай дилемму – остаться ночью совершенно одной в незнакомом борделе или быть съеденной зубастым волкодавом?
Я аккуратно спрыгнула с крышки унитаза, тихонько подошла к двери, покрутила ручку и приложила ухо к замочной скважине. В доме царила такая же мертвая тишина, как и на улице.
Странно. Разве в борделях ночью не должен царить праздник веселья и любви, предлагаемой хмельными красавицами всем без разбору гостям? Или бордель находится под прикрытием профсоюзов, кои строго следят за расписанием работающих девушек и выставляют всех клиентов ровно в 9 вечера?
Осторожно и бесшумно приоткрыв дверь, я высунула нос в темный коридор и на цыпочках вышла из комнаты, напряженно прислушиваясь к темноте.
Сначала я ничего не слышала, кроме шума монотонно гудящего кондиционера, но через некоторое время ухо уловило едва различимый говор. Я немного подумала, а потом почти на ощупь стала пробираться на звук приглушенных голосов где-то вдалеке.
Тихий гул раздавался из бара. Мур и Эрвина сидели в самом его углу, уютно устроившись на полукруглом диванчике и о чем-то очень миролюбиво беседуя, словно знали друг друга тысячу лет.
Застыв у входа в бар и подрагивая от струй холодного кондиционера, я отрешенно подумала: а вдруг Мур – та самая крыша, о которой говорила уезжавшая девушка? Которая «капризничает» и «отрывается по полной»? Тогда понятно, почему Эрвина не предложила ему остаться со мной!