Месть из прошлого
Шрифт:
– На парадном портрете царицы – изображение еретическай иконы? – засомневалась я.
Но Вацек ничего не успел ответить, потому что в кухню ввалился радостный, промокший до нитки Мур.
– Я вспомнил, ребята, – весело возвестил он, вытираясь полотенцем, которое тут же поменяло цвет с нежно-оливкого на буро-коричневое. – В беседке, где прятался дедушка от болтливых подружек бабушки, есть что-то вроде шелтера. Там хранили садовый инвентарь, семена, мешки и прочую хозяйственную лабуду. Там же дедушка устраивал маленькие заначки шнапса. Бутылочки он упаковывал в миниатюрные деревянные ящички, в которых приносили рассаду…
– Ты думаешь, что один из ящичков будет заперт на замочек, к которому подойдет наш золотой ключик? – с сомнением спросил Вацек, посматривая на быстро синеющее окно.
Было всего около четырех пополудни, но от дождя казалось, что уже наступал хмурый осенний вечер. Под проливным ливнем, который никак не хотел заканчиваться, мы побежали гуськом в сад, пролезли в грязный шелтер, по-простому садовый сарай, и начали методично обшаривать его. Старые ведра, рассохшиеся скамейки, подмокшие мешки, угрожающе огромные пилы и молотки – все было в идеальном порядке разложено по полкам и нишам.
Мур раскачал несколько деревяшек на полу, пошарил и вытащил миниатюрную лопаточку.
– Хм, здесь нет ящичков, – доложил он и вытер мокрые руки прямо о джинсы.
– А должны были быть? – спросил Вацлав, клацая от холода зубами.
– Иногда дедушка прятал ящички со шнапсом под полом в этом шелтере, а иногда зарывал под старой магнолией, – ответил Мур.
– Зачем? – удивился Вацлав.
– Бабушка находила его заначки довольно быстро, но вот выкапывать ящик из-под земли все же не стала бы.
– Помнишь, где он копал?
– Естественно, – пожал плечами Мур.
Ребята переговаривались громкими голосами, и я попросила их говорить потише.
– Господи, – раздраженно воскликнул Вацлав. – Да кто нас здесь услышит в такой муссон?
Мур присел около каких-то ящиков с инструментами и неторопливо копался в них.
– Ну, – опять нетерпеливо завел Вацек, – мы пойдем выкапывать ваши письма из-под кустов или мне здесь до смерти мерзнуть?
Я попробовала уговорить ребят подождать до утра, но они и слышать ничего не хотели. И мы пошли, опять гуськом, дрожа от холодного дождя, в сгустившейся темноте к разросшимся старым магнолиям. Мур долго ходил от куста к кусту, а потом нерешительно остановился рядом с одним из них.
– Кажется, здесь, – неуверенно пробормотал он.
– Точно? – светя фонариком под куст и доставая лопаточку, ворчливо спросил Вацек. – Я не собираюсь уподобляться строителям египетских пирамид и копать ямы несколько десятков лет.
Мур ничего не ответил и тоже опустился на колени. Довольно энергично они принялись копать мокрую землю под ветвистой магнолией. Я светила им, ежась от ветра и холодных капель.
Через минут двадцать Мур приостановился и задумчиво сказал:
– Кажется, я ошибся кустом.
– Кто бы сомневался, – с отвращением пробормотал Вацек.
– Дай мне подумать, – бубнил Мур. – Точно помню, что магнолия росла около ограды…
– Ограда окружает дом по кругу, несколько сотен квадратных метров, – злобно высказался Вацек, отплевываясь от воды, – что-нибудь еще ты можешь вспомнить?
– Качели! – воскликнул радостно Мур. – Как я мог забыть! Качели поставили недалеко от куста. Рядом с ним должны остаться кирпичи, которыми укрепляли у основания чугунные ножки качелей…
– Чугунные ножки, – скривился Вацек, вытирая мокрое и грязное лицо.
– Точно, ограда, вторые ворота, которые заложили, когда устанавливали для меня качели, и еще бабушка разбила рядом огромную овальную клумбу, за что ее порицали все соседи, считая эксцентричной американкой. Хорошо помню, потому что клумбы должны были быть круглыми или квадратными.
– Почему только круглыми или квадратными? – удивился Вацек.
– Ну не знаю, – пожал мокрыми плечами Мур. – Так было принято.
Вацлав плюнул.
– Давай, ищи скорее свою овальную клумбу.
Ребята вырыли еще несколько глубоких ям под разными кустами, но ничего не нашли.
– Хватит, – начал возмущаться мокрый и злой Вацлав. – Я не намерен превращаться в крота. Нет здесь никаких ящиков и никаких писем!
Я пыталась успокоить его, но Вацек орал все громче и громче. В самый разгар наших пререканий Мур выскочил из-под кустов колючих диких роз, которые так и норовили засунуть колючки поглубже в вашу кожу, – с ящиком в руках. Мы замолчали на полуслове.
– Вот это да, – потрясенно пробормотал Вацек. – Никогда бы не поверил!
Ящик был маленький, черный от грязи, опутанный заржавленной цепью, на которой болтался такой же заржавленный замок. Нежно прижимая его к себе, Мур резво побежал к дому, мы – за ним, скользя по мокрой глине. На кухне, не переодеваясь, Мур и Вацек сразу же склонились над залепленным глиной ящичком.
Я продрогла до костей под холодным тропическим дождем и, оставив ребят возиться с грязным замком, побежала наверх принять горячую ванну. Я очень надеялась, что, когда заставлю себя вылезти из горячей воды, ребята либо откроют ящик и успокоятся, либо уснут. В то, что в ящичке лежат письма последнего императора, мне не верилось.
Часа через два я спустилась на кухню и увидела Вацлава сидящим на окне и раздраженно курящим. Мур что-то рассеянно высматривал в своей чашке с остывшим кофе.
– Открыли? – поинтересовалась я, но не дождалась ответа.
Вацлав сердито затушил сигарету.
– Не открыли, – буркнул он.
– Не переживай, – попыталась успокоить его я. – Утро вечера мудренее.
– Какая умная, – скривился Вацек. – И утром не откроем!
– Это почему же? – искренне удивилась я.
– Потому что я недооценил Эда, – вполне спокойно ответил Мур и рассказал мне, что произошло на кухне, пока я отмокала в ванной.