Месть Лаки

Коллинз Джеки

– Но, дорогая, времени еще только восемь, – как всегда спокойно, ответил тот, поглядев на часы. – Они подъедут прямо к началу твоей речи.

– Да, дорогая, – вмешался Джино. – Расслабься. Посмотри на меня – я спокоен, как труп.

– В восемьдесят семь – очень легко быть похожим на труп, – отрезала Лаки, но Джино только ухмыльнулся.

– У тебя не язык, а змеиное жало, – сказал он.

– Интересно, от кого я его унаследовала? – парировала Лаки, и Джино расхохотался.

– Вся в меня! – пробормотал он с гордостью. – Настоящая Сантанджело!..

Они только что приблизились к длинному столу с коктейлями. Бобби

маячил в углу возле бара, пытаясь очаровать смешливую молоденькую девицу – восходящую звезду телевизионного экрана, блиставшую в нескольких комедийных сериалах. В своем новом смокинге от Армани он выглядел весьма представительно, а главное – несколько старше своих лет, и Лаки невольно вспомнила его отца – Димитрия Станислопулоса. Тот тоже умел очаровывать женщин.

Не утерпев, Лаки подтолкнула Джино локтем.

– Ты тоже был таким, когда тебе было пятнадцать? – спросила она полушепотом.

Джино смерил внука взглядом и оглушительно расхохотался.

– Когда я был в его возрасте, – заявил он, – я уже переспал с каждой молоденькой потаскушкой в нашем квартале и мечтал уложить в свою постель Мэрилин Монро!

«Я тоже вела себя не лучше», – хотела сказать Лаки, но промолчала. Джино не особенно нравилось, когда она напоминала ему, какой она была своенравной и необузданной. В шестнадцать лет ему пришлось выдать ее замуж, чтобы положить конец ее диким выходкам и бурным романам на одну ночь. Впрочем, из этого почти ничего не вышло. Лаки довольно быстро удалось освободиться от своего слюнтяя-мужа, и когда Джино вынужден был уехать из Штатов из-за неприятностей с налоговым департаментом, она была уже готова взять в свои руки управление семейным бизнесом. Переехав в Лас-Вегас, Лаки продолжила дело отца и вскоре добилась таких успехов, что Джино оставалось только развести руками и… признать ее равной себе.

– Именно тогда тебя прозвали Джино-Таран? – спросила она с самым невинным видом, притворившись, будто ей неизвестно, как сильно отец не любит эту старую кличку.

– Я всегда знал, как надо вести себя с женщинами, – с негодованием ответил Джино. – Всегда! Я родился с этим знанием. Обращайся со шлюхой так, словно она – леди, и с леди – как с самой дешевой шлюхой. Это срабатывает безотказно.

– Не вздумай учить моего сына этой сексистской ерунде, – предупредила Лаки.

– Чушь! – с отвращением выпалил Джино. – Чем раньше он узнает, что это значит – находиться у женщин под юбкой, тем увереннее будет чувствовать себя в жизни! Когда ему стукнет шестнадцать, я возьму его в Вегас и куплю ему самую лучшую из тамошних девчонок. За одну ночь она научит парня всему необходимому!

– Ты не сделаешь этого!

– Нет, сделаю!

– О боже! – простонала Лаки. – Этого только не хватало! Не желаю, чтобы моему сыну преподали такой урок на тему отношений полов!

– Дорогая моя, в мире существует только один пол – мужской! – расхохотался Джино, но, заметив в глазах дочери стальной блеск, сделал серьезное лицо. – По крайней мере, я могу сказать одно, – пробормотал он, сдерживая смех. – Мои взгляды мне неплохо послужили. Мне, во всяком случае, не на что жаловаться!

– Пошел ты к черту, Джино!

Джино только хмыкнул. Их отношения никак нельзя было назвать почтительными, однако они ему определенно нравились. Нравились настолько, что иногда он даже забывал о том, что Лаки – женщина, а не мужчина.

К ним подошел Стивен.

– Чему это вы так смеялись? – спросил он с улыбкой.

– Папаша взялся учить меня жизни, – лаконично ответила Лаки. – Если бы ты знал, что за хреновину он несет! Он отстал лет на сто!

И она притворно зевнула.

– Очень мило, – промолвил Стив, качая головой. – Когда вы двое собираетесь вместе, я чувствую себя так, словно снова вернулся в школу. Во всяком случае, такие словечки, как «хреновина», были у нас в ходу классе в восьмом или в девятом.

– Вот я и говорю, что Джино застрял где-то в середине столетия, – рассмеялась Лаки.

– При чем тут середина столетия? – проворчал Джино. – Мужчина всегда был сверху – и в этом столетии, и в прошлом, и в позапрошлом.

Так устроено природой, и от этого уже никуда не денешься. И тебе, Лаки, давно пора это понять.

– Тише! – прошипел Стивен. – Выясните отношения потом, а сейчас сюда идут Алекс и его девушка.

Лаки с интересом посмотрела на приближающуюся пару.

– Я вижу, Алекс не утратил интереса к экзотике, – сказала она. – Откуда это прелестное дитя?

– Какая тебе разница? – Стивен пожал плечами. – Ты же знаешь, что на самом деле он хочет только тебя. Но пока настоящие итальянские спагетти с перцем и томатом для него недоступны, он утешается китайской лапшой с креветками.

– Чушь, – ответила Лаки и, не сдержавшись, прыснула. Миниатюрная китаянка или филиппинка, едва достававшая Алексу до плеча, действительно была чем-то похожа на изящную морскую креветку.

– Нет, не чушь, – возразил Стив, и Лаки покачала головой. Он был, разумеется, прав, как права была и Венера Мария. Алекс действительно был к ней неравнодушен, да и ее тоже влекло к нему – правда, не настолько сильно, чтобы она решилась предать Ленни. Она была близка с Алексом один-единственный раз, и это случилось тогда, когда Лаки считала себя вдовой. Ленни исчез так надолго, что все полагали, что он погиб.

С тех пор это было ее тайной – единственной тайной, о которой Ленни ничего не знал. Лаки сама решила, что для всех будет лучше, если Ленни никогда ничего не узнает, тем более что Алекс был его другом.

Что касалось ее собственных отношений с Алексом, то со временем они тоже превратились в настоящую, крепкую дружбу. Во всяком случае, Лаки рассматривала их только под таким углом, и никогда – иначе. Алекс Вудс действительно был очень интересным человеком. Продюсер, режиссер и сценарист, он отличался оригинальным образом мышления и все делал по-своему. Обычно это сходило ему с рук, потому что он был не просто сценаристом и режиссером, а знаменитым сценаристом и успешным продюсером, а в Голливуде успех значил очень многое, если не все.

Знаменитость могла позволить себе любые чудачества, за которые любого другого человека давно бы отволокли в полицейский участок.

Но даже среди знаменитостей Алекс выделялся. Он стоял как бы особняком, а отличало его то, что его дарование было настоящим, а успех – заслуженным. Он блистал среди моря «раскрученных» посредственностей, словно маяк, а его картины соперничали с фильмами Мартина Скорцезе, Вуди Аллена и Оливера Стоуна.

– А вот и Лаки! – воскликнул Алекс, останавливаясь возле нее. Ему уже исполнился пятьдесят один год, но он по-прежнему был очень привлекательным мужчиной. Как сказала бы Лаки – «опасно привлекательным», и это была правда.