Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
Хори повернулся навстречу Яхмосу. Они подошли одновременно.
Ренисенб выпрямилась.
– Что она крикнула, перед тем как упала?
Яхмос тяжело дышал, не в силах вымолвить ни слова.
– Она посмотрела куда-то… за моей спиной… словно увидела на тропинке кого-то еще… но там никого не было… никого не было…
– Там никого не было, - подтвердил Хори.
– И тогда она крикнула… - испуганно прошептал Яхмос.
– Что она крикнула?
– нетерпеливо переспросила Ренисенб.
– Она крикнула… Она крикнула… - Голос его дрожал.
– "Нофрет!"
– Вот, значит, что ты имел в виду, Хори?
– Ренисенб скорей утверждала, нежели спрашивала. И, охваченная ужасом, тихо добавила еще более убежденным тоном:
– Значит, Сатипи убила Нофрет…
Поддерживая руками свисавшее с шеи ожерелье, она сидела у входа в небольшой грот рядом с гробницей - обитель Хори и смотрела вниз на простиравшуюся перед ней долину, и сквозь дремоту думала, насколько справедливы были слова, сказанные ею накануне. Неужто это было только вчера? Отсюда сверху дом и спешащие куда-то по делам люди казались не более значительными, нежели растревоженное осиное гнездо.
И только солнце, величественное в своем могуществе, сияет в небе, только узкая полоска серебра - Нил - блестит в утреннем свете, только они вечны и бессмертны. Хей умер, нет уже и Нофрет с Сатипи, когда-нибудь умрут и она, и Хори. Но Ра будет по-прежнему днем править на небесах, а по ночам плыть в своей ладье по Подземному царству, держа путь к рассвету. И Нил будет спокойно нести свои воды далеко с юга, из-за острова Элефантины, мимо Фив и места, где живут они, в Северный Египет, где жила и была счастлива Нофрет, а потом все дальше к большой воде, уходя навсегда из Египта.
Сатипи и Нофрет…
Ренисенб решилась высказать свои мысли вслух, поскольку Хори так и не ответил на ее последний вопрос.
– Видишь ли, я была настолько уверена, что это Себек… - Она не договорила.
– Ты заранее убедила себя в этом.
– Совершив очередную глупость, - согласилась Ренисенб.
– Ведь Хенет сказала мне, что Сатипи пошла наверх и что Нофрет еще до нее тоже отправилась туда. Я должна была сообразить, что Сатипи намеренно последовала за Нофрет, что они встретились на тропинке и Сатипи столкнула ее вниз. Ведь незадолго до этого она заявила, что в ней больше мужества, чем в моих братьях.
И, вздрогнув, Ренисенб умолкла.
– Когда я ее встретила, - продолжала она, - я должна была сразу все понять. Она была сама не своя, выглядела такой испуганной. Пыталась уговорить меня вернуться вместе с ней домой. Не хотела, чтобы я увидела мертвую Нофрет. Я, должно быть, ослепла, иначе сразу бы все поняла. Но я так боялась, что это Себек…
– Я знаю. Потому что ты видела, как он убил змею.
– Да, именно поэтому, с жаром подтвердила Ренисенб. И потом… мне приснилось… Бедный Себек - я была несправедлива к нему. Как ты сказал, угрожать - это еще не значит убить. Себек всегда любил пускать пыль в глаза. А на самом деле отважной, безжалостной
И, вскинув глаза, спросила:
– Но тебе-то оно приходило?
– Последнее время, - ответил Хори, - я был убежден, что ключ к тайне смерти Нофрет лежит в странной перемене характера Сатипи. Эта перемена так бросалась в глаза, что было ясно: за ней что-то крылось.
– И тем не менее ты ничего не сказал?
– Как я мог, Ренисенб? У меня ведь нет никаких доказательств.
– Да, ты прав.
– Любое утверждение обосновывается доказательствами.
– Когда-то ты сказал, - вдруг вспомнила Ренисенб, - что люди в один день не меняются. А сейчас ты согласен, что Сатипи сразу переменилась, стала совсем другой.
Хори улыбнулся.
– Тебе бы выступать в суде при нашем правителе. Нет, Ренисенб, люди действительно остаются сами собой. Сатипи, как и Себек, тоже любила громкие слова. Она, конечно, могла перейти от слов к действиям, только, думаю, она была из тех людей, которые кричат о том, чего не знают, чего никогда не испытали. Всю ее жизнь до того самого дня она не знала чувства страха. Страх застиг ее врасплох. Тогда она поняла, что отвага - это способность встретиться лицом к лицу с чем-то непредвиденным, а у нее такой отваги не оказалось.
– Страх застиг ее врасплох… - прошептала про себя Ренисенб.
– Да, наверное, с тех пор, как умерла Нофрет, в Сатипи поселился страх. Он был написан у нее на лице, а мы этого не заметили. Он был в ее глазах, когда она умерла… Когда она произнесла: "Нофрет…" Будто увидела…
Ренисенб умолкла. Она повернулась к Хори, глаза ее расширились от недоумения.
– Хори, а что она увидела? Там, на тропинке. Мы же ничего не видели. Там ничего не было.
– Для нас ничего.
– А для нее? Значит, она увидела Нофрет, Нофрет, которая явилась, чтобы отомстить. Но Нофрет умерла и замурована в своем саркофаге. Что же Сатипи увидела?
– Видение, которое предстало перед ее мысленным взором.
– Ты уверен? Потому что если нет…
– Да, Ренисенб, если нет?
– Хори, - протянула к нему руку Ренисенб, - как ты думаешь, все кончилось? Со смертью Сатипи? Вправду кончилось?
Хори взял ее руку в свои, успокаивая.
– Да, да, Ренисенб, разумеется, кончилось. И тебе, по крайней мере, нечего бояться.
– Иза говорит, что Нофрет меня ненавидела… - еле слышно произнесла Ренисенб.
– Нофрет ненавидела тебя?
– По словам Изы.
– Нофрет умела ненавидеть, - заметил Хори.
– Порой мне кажется, что ее ненависть простиралась на всех до единого в доме. Но ты ведь не сделала ей ничего плохого?
– Нет, ничего.
– А поэтому, Ренисенб, у тебя в мыслях не должно быть ничего такого, за что ты могла бы себя осудить.
– Ты хочешь сказать, Хори, что если мне придется спускаться по тропинке в час заката, то есть тогда, когда умерла Нофрет, и если я поверну голову, то ничего не увижу? Что мне не грозит опасность?