Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
– Ты говоришь ужасные вещи… Ужасные! Что мы можем сделать?
– Никому не верить, – сказала Иса. – Это первое и самое важное. – Она повторила с нажимом: – Никому не верить.
– Почему ты смотришь на меня… – захныкала Хенет. – Если кому и можно верить, так это мне. Я доказала свою преданность за долгие годы службы. Не слушай ее, Имхотеп!
– Полно, полно, моя добрая Хенет… естественно, я тебе верю. Я прекрасно знаю твое честное и преданное сердце.
– Ничего
– Ты обвинила меня, – продолжала причитать Хенет.
– Я никого не могу обвинить. У меня нет ни фактов, ни доказательств – только подозрения.
Имхотеп пристально посмотрел на нее.
– Я подозревала одного… потом другого… – медленно произнесла Иса. – Потом третьего… Буду откровенна – сначала я подозревала Ипи… но он мертв, и это значит, что я ошиблась. Потом я стала подозревать другого, но в день смерти Ипи мне в голову пришла еще одна мысль…
Она помолчала.
– Хори и Камени в доме? Пошлите за ними, пусть придут сюда… и позовите Ренисенб с кухни. А также Кайт и Яхмоса. Мне нужно кое-что сказать, и пусть меня услышат все.
Иса обвела взглядом собравшуюся в комнате семью. Она отметила серьезный и мягкий взгляд Яхмоса, выжидательную улыбку Камени, испуг в глазах Ренисенб, тупое безразличие Кайт, непроницаемое и задумчивое лицо Хори, раздражение и страх Имхотепа, жадное любопытство и – именно так – удовольствие во взгляде Хенет.
«Нет, их лица ничего мне не говорят, – подумала она. – На них отражаются лишь внешние чувства. Но если я права, кто-то должен выдать себя».
– Мне нужно кое-что вам всем рассказать… но прежде я поговорю только с Хенет… прямо здесь, в присутствии всех.
Лицо Хенет изменилось – с него сошло оживленное и довольное выражение. Женщина выглядела испуганной.
– Ты меня подозреваешь, Иса, – громким, визгливым голосом запротестовала она. – Чуяло мое сердце! Ты обвинишь меня, и как мне, бедной и недалекой женщине, себя защитить? Меня осудят… осудят, даже не выслушав…
– Попробуй заткни тебе рот, – насмешливо сказала Иса и увидела, как улыбнулся Хори.
– Я ничего не сделала… я невиновна. Имхотеп, мой дражайший господин, спаси меня… – Она бросилась на пол и обхватила его колени.
Тот протестующе забормотал, гладя Хенет по голове:
– Послушай, Иса, так нельзя… это несправедливо…
– Я не выдвигала никаких обвинений, – оборвала его старуха. – Не в моих правилах обвинять, не имея доказательств. Я только требую, чтобы Хенет объяснила всем смысл сказанных ею слов.
– Я ничего не говорила… совсем ничего…
– Как бы не так, – сказала
Лицо управляющего приняло удивленное выражение.
– Да, – сказал он. – Что ты обо мне знаешь? Поведай нам.
Хенет села на корточки и вытерла глаза. Вид у нее был мрачный и настороженный.
– Ничего я не знаю, – повторила она. – Откуда мне знать?
– Именно это мы и хотим от тебя услышать, – сказал Хори.
Хенет пожала плечами:
– Я просто трепала языком. Ничего не имела в виду.
– Тогда я повторю твои слова. Ты сказала, что мы все тебя презираем, но ты знаешь все, что происходит в этом доме, – и видишь больше, чем видят умные люди. А потом ты сказала, что, когда тебе повстречался Хори, он посмотрел на тебя так, словно ты не существуешь, словно он что-то видел у тебя за спиною – то, чего там на самом деле не было.
– Он всегда так на меня смотрит, – мрачно возразила Хенет. – Будто я насекомое какое – букашка, недостойная внимания.
– Но я запомнила одну фразу: «…за спиною – то, чего там на самом деле нет». Хенет сказала: «Лучше бы он смотрел на меня». Потом вспомнила о Сатипи… о том, что Сатипи считала себя умной, но где она теперь?..
Иса окинула взглядом присутствующих:
– Это вам о чем-нибудь говорит? Подумайте о Сатипи… которая теперь мертва. И о том, что нужно смотреть на человека… а не на то, чего нет…
Мертвая тишина продержалась не больше секунды. Ее нарушил крик Хенет. Это был вопль, пронизанный отчаянием и ужасом.
– Я не… спаси меня… господин, не позволяй ей… – бессвязно выкрикивала она. – Я ничего не сказала… ничего…
Бурливший в Имхотепе гнев наконец прорвался наружу.
– Это непростительно! – зарычал он. – Я не позволю запугивать и обвинять эту бедную женщину. Что ты против нее имеешь? По твоим же собственным словам – ничего.
К нему присоединился Яхмос – от его обычной робости не осталось и следа.
– Отец прав. Если у тебя есть в чем обвинить Хенет, говори прямо.
– Я ее не обвиняю, – с расстановкой произнесла Иса.
Она оперлась на палку. Казалось, вся ее фигура съежилась. Говорила она медленно и с трудом.
Яхмос решительно повернулся к Хенет:
– Иса не обвиняет тебя в злодеяниях, которые свершились в нашем доме, но, если я правильно ее понял, она думает, что ты кое о чем знаешь, однако скрываешь это от нас. Поэтому, Хенет, если тебе на самом деле что-то известно о Хори или о ком-нибудь другом, самое время рассказать. Всем нам. Говори. Что тебе известно?