Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
– А я и не люблю. Но ты такая… мстительная…
– Я думаю о своих детях – и о Яхмосе! Я не из тех покорных женщин, которые безропотно сносят оскорбления, – у меня есть гордость. Я с величайшим удовольствием свернула бы шею этой женщине. К сожалению, это не так просто… Нельзя сердить Имхотепа. Но я думаю, в конечном счете кое-что можно сделать.
Письмо пронзило их, словно гарпун рыбу.
Потрясенные, Яхмос, Себек и Ипи молча смотрели на Хори, который читал слова,
Разве я не предупреждал Яхмоса, что на него падет вина за любые неприятности, причиненные моей наложнице? Отныне и до конца жизни я против тебя, а ты против меня! Отныне ты не будешь жить в моем доме, поскольку не выказал должного почтения моей наложнице Нофрет! Ты больше не сын мне, не плоть моя. Себек и Ипи тоже не сыновья мне, не плоть моя. Каждый из вас причинил зло моей наложнице. Это подтвердили Камени и Хенет. Я изгоняю вас из дома – всех! До сей поры я кормил вас всех – а теперь отказываю вам в содержании.
Хори сделал паузу, потом продолжил:
Служитель Ка обращается к Хори. Ты, кто всегда был верен мне, пребываешь ли в благополучии и здравии? Передай слова почтения моей матери Исе и моей дочери Ренисенб и слова приветствия Хенет. Управляй всеми делами до моего возвращения и приготовь договор, согласно которому моя наложница Нофрет разделит со мной мое имущество как законная жена. Ни Яхмос, ни Себек не станут совладельцами, и я не намерен содержать их, ибо обвиняю их в том, что они причинили зло моей наложнице! Береги мое имущество, пока я не вернусь. Не пристало домочадцам чинить зло наложнице хозяина. Что касается Ипи, пусть знает: если он хоть чем-то обидит мою наложницу, то будет тоже изгнан из моего дома.
Все замерли, словно парализованные. Затем вскочил охваченный яростью Себек:
– Откуда все это взялось? Что стало известно отцу? Кто донес до него эти лживые речи? Неужели мы будем это терпеть? Отец не может лишить нас наследства и отдать все свое имущество наложнице!
– Пойдут всякие неприятные пересуды… Люди посчитают это несправедливым, – бесстрастно объяснил Хори, – но по закону Имхотеп в своем праве. Он может составить любой договор, какой пожелает.
– Она околдовала его… Эта черная, злобная змея пленила его своими чарами!
– Невероятно… этого не может быть, – ошеломленно пробормотал Яхмос.
– Отец сошел с ума! Да, сошел с ума! – выкрикнул Ипи. – По наущению этой женщины он пошел даже против меня!
– Имхотеп пишет, что скоро вернется, – попытался успокоить их Хори. – К тому времени пламя его гнева может угаснуть; возможно, он хочет только напугать вас.
Послышался резкий, неприятный смех. Это смеялась Сатипи, стоявшая у входа на женскую половину.
– Значит, вот как ты предлагаешь нам поступить, наш добрый Хори? Сидеть и ждать?
– А что еще мы можем сделать? – медленно проговорил Яхмос.
– Что еще? – Сатипи повысила голос и уже почти кричала: – Что течет у вас всех в жилах? Молоко? Я знаю,
– Сатипи! – ужаснулся Яхмос. – Отец никогда нас не простит!
– Это ты так думаешь. Но можешь мне поверить: мертвая наложница – совсем не то, что живая! Когда ее не будет, сердце Имхотепа вернется к сыновьям и их детям. И кроме того, откуда он узнает, как она умерла? Мы можем сказать, что ее укусил скорпион! Мы ведь все заодно, правда?
– Отец узнает, – тихо возразил Яхмос. – Хенет ему скажет.
Смех Сатипи был больше похож на истерику.
– Благоразумный Яхмос! Добрейший и осторожнейший Яхмос! Это ты должен присматривать за детьми и выполнять женскую работу в доме. Да поможет мне богиня Сохмет! Быть замужем за мужчиной, который вовсе не мужчина… А ты, Себек, есть ли в тебе храбрость и решительность – или одно бахвальство? Клянусь Ра, я больше похожа на мужчину, чем любой из вас.
Она резко повернулась и вышла.
Кайт, стоявшая у нее за спиной, шагнула вперед. Ее низкий голос дрожал.
– Сатипи сказала правду! В ней больше мужества, чем в любом из вас. Яхмос, Себек, Ипи, почему вы все сидите тут и ничего не делаете? Что будет с нашими детьми, Себек? Их вышвырнут на улицу и заставят голодать!.. Хорошо, если вы не хотите ничего делать, этим займусь я. Вы все не мужчины!
Когда она повернулась, собираясь уйти, с места вскочил Себек:
– Клянусь девятью богами Эннеады, Кайт права! С этим должны разбираться мужчины – а мы сидим тут, рассуждаем и качаем головами.
Он решительно направился к двери.
– Себек, Себек, куда ты? – крикнул ему вслед Хори. – Что ты собираешься делать?
Себек, красивый в своей ярости, крикнул ему в ответ с порога:
– Что-нибудь сделаю – это уж точно. И сделаю с радостью!
Ренисенб вышла на галерею и остановилась, прикрыв ладонью глаза от яркого света. Ноги у нее подкашивались от слабости и необъяснимого страха. Она тихо бормотала, повторяя одну и ту же фразу:
– Я должна предупредить Нофрет… Я должна предупредить ее…
Из дома за ее спиной доносился разговор мужчин; низкое гудение почти не отличимых друг от друга голосов Яхмоса и Хори перекрывал высокий и пронзительный голос Ипи:
– Сатипи и Кайт правы. В этой семье нет мужчин! Но я мужчина. Я мужчина, даже если вы так не думаете. Нофрет презирает меня, смеется надо мною, обращается со мной как с ребенком… Я докажу ей, что я не ребенок. И я не боюсь отцовского гнева. Я знаю отца. Он околдован – женщина наслала на него порчу. Если от нее избавиться, то его сердце вернется ко мне – ко мне! Я его любимый сын. Вы все обращаетесь со мной как с ребенком, но я вам докажу, что я мужчина. Да, докажу!