Месть Нофрет. Смерть приходит в конце
Шрифт:
Ренисенб почувствовала, как горят ее щеки.
– Не понимаю, о чем ты, – высокомерно сказала она.
– Вы все думаете, что старая Иса не знает, что происходит вокруг. Я все знаю. – Она уставилась на Ренисенб своими наполовину ослепшими глазами. – И возможно, лучше тебя, дитя мое. Не сердись. Так устроена жизнь, Ренисенб. Хей был тебе хорошим братом – но теперь он плывет на своей лодке по Полям жертвоприношений. Сестра найдет себе нового брата, который пронзает гарпуном рыбу в своей Реке. Не думаю, что Камени в этом преуспеет. Тростниковая палочка и свиток папируса – вот и все, что ему нужно.
– Ты ошибаешься! – вспыхнула Ренисенб.
– Ладно, пусть я ошибаюсь. Твой отец не дурак.
– Я не об этом. Я имела в виду…
– Я знаю, что ты имела в виду, дитя. – Иса ухмыльнулась: – Ты не понимаешь. Не представляешь, как приятно сидеть тут, в покое, распрощавшись со всеми братьями и сестрами, с любовью и ненавистью. Наслаждаться хорошо приготовленной жирной куропаткой или перепелкой, а потом пирогом с медом, пореем и сельдереем и запивать все это вином из Сирии – и не иметь никаких забот. Смотреть на эту суматоху и эти страдания и знать, что они тебя больше не коснутся. Я смеялась, наблюдая, как моего сына обводит вокруг пальца красивая девчонка, как она перессорила весь дом – можешь мне поверить! Знаешь, мне даже нравилась эта девушка… В ней словно сидел злой демон – как она умела каждого задеть за живое! Выставляла Себека сдувшимся бычьим пузырем, Ипи – ребенком, а Яхмоса – тряпкой. Как будто видишь собственное лицо в пруду – она заставляла их понять, как они выглядят со стороны. Но почему Нофрет ненавидела тебя, Ренисенб? Ответь мне.
– А она меня ненавидела? – с сомнением произнесла Ренисенб. – Я… один раз пыталась подружиться с ней.
– А Нофрет не ответила? Она ненавидела тебя, Ренисенб… – Иса помолчала, затем неожиданно спросила: – Может, из-за Камени?
Молодая женщина покраснела:
– Камени? Я не понимаю, о чем ты.
– Они с Камени оба приехали с Севера, но во дворе он смотрел на тебя.
– Я должна присмотреть за Тети, – вдруг прервала разговор Ренисенб.
Вслед ей летел дребезжащий язвительный смех Исы. С горящими щеками Ренисенб побежала к пруду.
С галереи ее окликнул Камени:
– Я сочинил новую песню, Ренисенб. Остановись, послушай!
Она покачала головой и поспешила к дочери. Сердце ее наполнял гнев. Камени и Нофрет. Нофрет и Камени. Нельзя, чтобы старая Иса, с ее пристрастием к злым сплетням, внушала ей подобные мысли… С другой стороны, почему она так волнуется?
Какая разница? Камени ей безразличен – совсем. Приятный молодой человек с веселым смехом и плечами, которые напоминали ей о Хее.
Хей… Хей…
Она снова и снова повторяла его имя, но на этот раз его лицо не всплыло у нее перед глазами. Хей теперь в другом мире. Он в Полях жертвоприношений…
На галерее Камени тихо напевал:
В Мемфис хочу поспеть и богу Пта взмолиться:Любимую дай мне сегодня ночью!– Ренисенб!
Хори
– Ты задумалась, Ренисенб. О чем ты думала?
– Я думала о Хее, – с вызовом ответила она.
Хори молча смотрел на нее минуту или две, потом улыбнулся.
– Понятно, – сказал он.
Ренисенб смутилась – может, Хори и вправду понял?
– Что происходит после смерти? – с неожиданной горячностью спросила она. – Кто-нибудь знает наверняка? Все эти тексты… все эти надписи на саркофагах… Некоторые из них такие невразумительные, что выглядят вообще бессмысленными. Мы знаем, что Осириса убили, а потом его тело собрали из кусков, и что на голове у него белая корона, и что благодаря ему мы не умираем… но иногда, Хори, все это кажется неправдой… и все это так запутано…
Помощник жреца кивнул.
– Но что на самом деле происходит после смерти – вот что я хочу знать.
– Не знаю, Ренисенб. Такие вопросы нужно задавать жрецам.
– И услышать обычные ответы. Я хочу знать.
– Никто из нас этого не узнает, пока сам не умрет… – мягко сказал Хори.
Ренисенб вздрогнула:
– Нет, не говори так!
– Ты чем-то расстроена, Ренисенб?
– Это все Иса. – Она помолчала немного, потом спросила: – Скажи, Хори, Камени и Нофрет были знакомы до того… до того, как появились здесь?
Хори замер на мгновение, затем пошел вслед за Ренисенб к дому.
– Вот, значит, как…
– Что означают твои слова: «Вот, значит, как»? Я только задала тебе вопрос.
– Ответ на который я не знаю. Нофрет и Камени были знакомы, когда жили на Севере – насколько хорошо, мне неизвестно. А это важно? – тихо прибавил он.
– Нет, конечно, нет, – сказала Ренисенб. – Совсем неважно.
– Нофрет мертва.
– Мертва, забальзамирована и замурована в гробнице. Так-то вот!
– А Камени… похоже, он не очень опечален… – спокойно продолжил Хори.
– Да, – удивленно произнесла Ренисенб. Это ей в голову не приходило. – Совершенно верно. – Она порывисто повернулась к нему: – О, Хори, рядом с тобой так спокойно!
Он улыбнулся:
– Я чинил льва для маленькой Ренисенб. Теперь… у нее другие игрушки.
Когда они приблизились к дому, Ренисенб свернула с тропинки.
– Не хочу туда. Мне кажется, я их всех ненавижу. Не по-настоящему, ты понимаешь. Просто потому, что я сержусь… раздражена. Все они такие странные. Может, поднимемся к тебе, в гробницу? Там так красиво… и ты как будто становишься выше всего.
– Верно подмечено, Ренисенб. Я тоже это чувствую. Дом, поля – все кажется таким незначительным. Ты смотришь дальше… на Реку… и еще дальше… на весь Египет. Очень скоро страна снова станет единой – сильной и великой, как в далеком прошлом.
– А разве это важно? – тихо спросила Ренисенб.
– Не для маленькой Ренисенб. Она беспокоится только за своего льва.
– Ты смеешься надо мной, Хори… Для тебя это важно?
– Для меня? Не знаю. Я всего лишь управляющий у жреца Ка. Не все ли мне равно, велик Египет или мал?