Месть Орла
Шрифт:
– Встаньте здесь, на шаг вперед, сенатор Альбинус, вы старший человек в этой делегации. Когда войдет император, вы должны встать по стойке смирно и устремить взгляд на стену перед собой. Коммод не любит, когда ему бросают вызов, в том числе встречаясь с ним взглядом, если только он сам не пригласил вас высказаться.
– Он криво улыбнулся каким-то воспоминаниям.
– И даже тогда я советую вам смотреть ему в глаза только тогда, когда говорите, а в остальное время отводить взгляд. Поверьте мне, не раздражайте Цезаря, а то, как некоторые другие до вас, вы обнаружите, что он скор на гнев и никому ничего не прощает.
Солдат, ближайший к двери, рявкнул, приказывая
– Встаньте, распорядитель, и подробно расскажите о наших вечерних делах. И было бы полезно, если бы эта встреча была короткой. У меня остались незаконченные дела кое-где во дворце, и зрелище, более приятное, чем это сборище гвардейцев, и… - Он впервые внимательно взглянул на троих солдат, нахмурив брови. - Ладно, раз вы здесь, я вас послушаю... Что у вас за дело, распорядитель?
Клеандр выпрямился и встал по стойке смирно.
– Слава Цезарю Марку Аврелию Коммоду Антонину Августу! Я представляю вам трех человек, удостоенных высочайшей чести и преданности вашей славной императорской семье, офицеров ваших прославленных легионов, которые прошли тысячи миль, чтобы принести вам в дар сокровища, захваченные в войне, недавно завершившейся в Британии. С вашего позволения, Цезарь, позвольте мне представить...
Дверь, через которую они вошли, с грохотом распахнулась, как будто ее ударили ногой с другой стороны, заставив троих мужчин обернуться и уставиться на нее, хотя Марк краем глаза заметил, что Клеандр остался таким же, каким был. его глаза были устремлены на испуганного императора. Когда двери распахнулись, в них прошел человек с мрачным лицом в форме старшего офицера гвардии, за его спиной стоял отряд из дюжины решительно выглядевших гвардейцев. С дрожью, которая была частью восторга, частью страха, молодой центурион понял, что человек, вошедший в комнату во главе преторианцев, был их командующим, и вздрогнул, узнав его, хотя лицо и походка префекта сильно изменились, но в нем все еще можно было узнавать того человека с коротким сроком службы в гвардии.
– Держи себя в руках!
Эти слова были сказаны не более чем шепотом, сорвавшись с едва раскрытых губ Скавра, но их тон был резким в своей настойчивости, и этот приказ сковал конечности Марка, когда он напряг все тело, чтобы броситься на человека, который заказал убийство его отца. Префект преторианцев Переннис быстро подошел к Клеандру и встал лицом к лицу с вольноотпущенником, жестом приказав своим гвардейцам окружить небольшую группу. Марк стоял неподвижно, когда солдат с суровым лицом направил на него копье, предположив, что вновь прибывшие получили приказ воспользоваться малейшим предлогом, чтобы зарубить их на месте. Медленно повернув голову к Клеандру, он увидел, что вольноотпущенник, наконец, соизволил взглянуть на префекта, мягко улыбаясь в лицо ощетинившемуся гневу старшего командира.
– Префект Переннис. Я всегда знал, что у вас есть драматический дар, но, кажется, сегодня вечером вы превзошли даже самые экстравагантные театральные постановки.
Он снова посмотрел на императора, который теперь сидел с серьезным видом на своем троне, там же где и раньше, с насмешливым выражением лица. Командир преторианцев сердито покачал головой, пытаясь загородить распорядителю обзор от Коммода, и резко пролаял так, что, слюна незримо брызнула с его губ.
– Что вы, здесь делаете, Клеандр? Вы только что солгали моим преторианцам и привели к императору троих совершенно незнакомых людей! Объяснитесь!
11
Переннис бросил взгляд на троицу, выстроившуюся позади вольноотпущенника, и на его лице отразилось замешательство, когда его глаза встретились с глазами Марка. Клеандр поднял руки в жесте смирения, и взгляд преторианца вернулся к нему прежде, чем в него успело проникнуть о чувство узнаваемости, отразившееся на его лице долю секунды назад.
– Простите меня, благородный Цезарь, за мое порывистое решение привести этих людей с собой в ваш тронный зал. Зная о вашей глубокой любви к солдатам вашей императорской армии, сенатор Альбинус и эти два верных офицера умоляли меня позволить им выразить вам свое глубочайшее уважение в дополнение к их весьма колоссальному подарку в виде добычи из далекой Британии. Как я мог устоять перед такой искренней просьбой позволить им пасть ниц у ваших ног от имени Сената и легионов, тем более, что я знал, что сегодня вечером вы будете обновлять свою триумфальную тогу ? И, что может быть лучше для преданных офицеров, чем лицезреть своего императора, одетого в ту самую одежду, которая прославляет воинские доблести, которые они проявляют в вашу честь?
Переннис вздрогнул, его лицо потемнело, а гнев нарастал.
– Разговаривайте не с императором, распорядитель, а со мной! Какое возможное оправдание может быть у вас для того, чтобы поставить под угрозу безопасность нашего любимого Цезаря?! У этих людей нет официального разрешения на вход в тронный зал, а тем более веских причин, и любой из них может быть убийцей, намеревающимся совершить покушение!
Клеандр пожал плечами, показав рукой в сторону примерно тридцати вооруженных людей, расположившихся вокруг зала. Его голос слегка смягчился, и нотки елейной похвалы лизнули уши слушателей.
– Неужели вы их опасаетесь, префект? Начнем с того, что ваша охрана у дверей была очень усердна в обыске гостей Цезаря, и я заметил, что у вас на дежурстве было больше положенного числа людей еще до того, как вы ворвались с этим новым отрядом стражи. Я чувствую себя в большей безопасности здесь сейчас, чем в центре одного из легионов сенатора Альбинуса, учитывая знаменитую преданность вас и ваших людей нашему любимому Цезарю. Он сделал многозначительную паузу, давая возможность имени Альбинуса дойти до сознания.
– И, конечно, вы помните сенатора, который был очень тепло встречен императором в начале этого года по возвращении из Дакии, поскольку он не только жестоко и без каких-либо усилий подавил восстание сарматов, устранив опасность того, что это повторится в течение поколения или более, но также и спас один из самых прибыльных золотых рудников Цезаря от этого выскочки германского префекта и его когорты дезертиров, если мне не изменяет память.