Месть розы
Шрифт:
— А! Знаменитый Виллем из Доля! — воскликнул Конрад, заставив всех обратить взоры на молодого рыцаря.
Шум в зале немного поутих. Виллем вздрогнул, когда великий человек назвал его по имени, и низко поклонился. Император потряс его еще больше, взяв за руку так же непринужденно, как только что Маркус, и потянув к столу. Виллем не мог отвести взгляда от украшенной драгоценностями руки императора. На мизинце сверкало кольцо-печатка, внешне простое, но по размеру больше всех остальных; без сомнения, именно этим кольцом было запечатано приглашение, которое Николас
— Мы все тут с нетерпением ждали, когда ты появишься, — громогласно заявил Конрад.
Люди все еще негромко переговаривались между собой, но заметно менее оживленно, чем прежде. Сейчас все внимательно разглядывали новую причуду императора.
— Жуглет вот уже несколько недель возносит тебе хвалы, и Николас, вернувшись сегодня днем, подтвердил его слова.
Прежде чем молодой рыцарь сумел взять себя в руки, он оказался на помосте.
— Позволь представить тебе моего младшего брата, — продолжал Конрад оскорбительно небрежным тоном. — Это кардинал Павел, официальный папский шпион. Брат Павел, это Виллем из Доля, прославленный бургундский рыцарь, чьего появления мы давно ожидали.
Павел вскочил еще до того, как Конрад закончил говорить. Если все посматривали на вновь прибывшего настороженно, то родич императора выглядел почти испуганным.
Виллем поклонился.
— И какие великие подвиги привлекли к вам внимание со стороны моего брата? — спросил кардинал встревоженно, как будто снедаемый ревностью из-за того, что объявился человек, способный отодвинуть его.
Хотя они с королем были похожи внешне, кардинал напоминал переросшего юнца, а все, что в Конраде выглядело твердым, в нем казалось мягким. И в то время как открытое радушие Конрада свидетельствовало о его безграничной уверенности в том, что он — центр, по крайней мере, своего мира, попытки Павла скопировать его манеру держаться всего лишь напоминали, что он не занимает подобного положения и не имеет никаких оснований об этом даже помышлять.
— Придворный музыкант уверяет, что он достоин внимания, — с подозрительной небрежностью ответил Конрад.
Павел пришел в ужас.
— С таким же успехом вы можете доверять рекомендациям какой-нибудь проститутки, — громко прошептал он брату.
— А что? Это неплохая идея, — ответил Конрад. — Однако речь идет о необычном музыканте, Павел, неужели ты этого еще не разнюхал? Иди сюда, Виллем, присядь со мной… Подвинься, Альфонс, — приказал он дяде, сидящему справа от него.
Граф встал с ужасно недовольным видом, что Конрад полностью проигнорировал.
— Дядя, это рыцарь из твоего графства. Ты нарочно прятал его от меня и от всех наших дам?
Граф едва не задохнулся.
— Конечно нет, сир, но в моем подчинении тысячи рыцарей, и только очень немногие из них когда-либо оказывались в этом зале, — запинаясь, пробормотал он. — Остальные нужны мне на Соне.
Конрад, однако, уже утратил к нему интерес.
— Садись рядом, подождем ужина, — сказал он Виллему. Рыцарь и граф обменялись удивленными, смущенными взглядами.
— Сир, — Виллем наконец обрел голос и снова поклонился, — это большая честь, но мне не пристало занимать столь важное место. Я чужой здесь. Уверен, есть множество людей, гораздо более достойных…
— Они сядут рядом со мной в другой раз, — безмятежно прервал его Конрад.
Между рыцарями и придворными шло постоянное соперничество за место справа от короля, и ему хотелось посмотреть, как они отреагируют на появление неожиданного фаворита.
Однако Виллем лишил его возможности выяснить это.
— Поистине, ваше величество, я буду чувствовать себя самозванцем.
Его ужасно нервировали устремленные со всех сторон осуждающие взгляды, но он изо всех сил сдерживал себя.
— В особенности поскольку ваши почтенные брат и дядя уже расположились рядом с вами. Просто оказаться при дворе — само по себе великая честь для меня. Я приехал сюда со своим оруженосцем Эриком… пожалуйста, позвольте мне сидеть рядом с ним, пока он не овладеет немецким более уверенно.
Он быстро огляделся и в конце концов нашел Жуглета в дальнем конце зала, неподалеку от двери, рядом с Эриком и другими менее значительными придворными. Менестрель, скорее всего, не спускал с Виллема глаз с самого момента его появления.
Сохраняя безразличный вид, Жуглет коротко кивнул Виллему, одобряя его поведение.
Конрад пораженно смотрел на рыцаря. Люди пресмыкались ради того, чтобы добиться места справа от него, — унижались, лебезили, воровали, поносили и убивали друг друга. Он никогда не сталкивался с человеком, который отверг бы предложение сесть рядом с ним. Уже не в первый раз у короля возник вопрос: а каковы истинные мотивы, которыми руководствовался Жуглет, инициируя появление Виллема при дворе? Может, столь восхваляемая преданность рыцаря трону лишь фасад и это первый шаг к чему-то, чего Жуглет добивается?
Охваченный подозрениями, но одновременно заинтригованный, Конрад пригласил Виллема сесть в конце стола, за два места от него. И ясно дал понять сидящим между ними — подавленному Альфонсу и графу Луза, — что им следует отодвинуть свои скамьи назад, дабы не мешать королю беседовать с новым гостем.
Конрад позволил одной из гончих вспрыгнуть к себе на колени и удобно устроиться, после чего повернулся спиной к брату, заглядывающему ему через плечо в надежде принять участие в разговоре. Виллема опять пронзила жалость к Павлу, хотя ему не нравились взгляды, которые этот человек бросал на него.
— Ну, — начал Конрад, — я слышал, ты блестяще выступаешь на турнирах. Тебе известно, что совсем скоро у подножия этой горы состоится грандиозный турнир?
— Турнир! — тут же воскликнул Виллем. В двадцати пяти шагах от него, сидя на деревянной скамье рядом с Жуглетом, Эрик выпрямился и стал весь внимание. — Превосходно! Я готов принять в нем участие, сир, и, по счастью, прихватил с собой доспехи. Единственное, чего мне недостает, это шлема.
Волнение не помешало ему произнести все это с приличествующим энтузиазмом.