Месть Шивы. Книга 2
Шрифт:
— Они правы, минута борьбы и победы близка. Теперь же, Согор, передай мое распоряжение дежурному офицеру. Пусть все дворцовые и садовые входы и выходы будут взяты под особую охрану, пусть мне сообщают о приближении любого посетителя.
— Слушаюсь! — ответил Согор и вышел.
Джелла вернулась к факиру и радже. Но вскоре слуга вновь подошел к ней.
— Что надо, Джерид? — спросила она.
— Госпожа, к воротам дворца явился мальчик, он ранен и на вид очень слаб, он хочет сообщить вам что–то важное.
— Как зовут его?
— Казиль.
—
Через несколько минут Казиль, сопровождаемый слугой, предстал перед хозяйкой дворца. Он едва держался на ногах, лицо было бледным, одна рука болталась на привязи.
Сердце принцессы было, как нам известно, недоступно проявлению искренности, однако, увидев мальчика, даже она почувствовала жалость.
— О, как ты бледен и слаб, малыш! — воскликнула она, — тебе больно?
— Я много потерял крови, ответил юноша.
— Кто ранил тебя?
— Англичанин при нападении на дом Джона Малькольма.
— Ты присутствовал там? — спросила с изумлением Джелла.
— Присутствовал. Самид, доверившись мне, взял меня с собой. Я первый влез на веранду и получил от руки Стопа, камердинера Джорджа Малькольма, этот удар кинжалом.
— Хорошо. Ты пролил кровь за меня, и я вознагражу тебя за каждую пролитую тобой каплю. Однако ты хотел сообщить мне какую–то важную весть. Что случилось?
— Я хочу рассказать о посещении важного лица.
— Важного лица?
— Сегодня утром я выехал из Бенареса верхом, так как чувствовал себя очень слабым, чтобы идти пешком. Я был намерен прибыть сюда, чтобы просить у вас приюта и помощи.
— Ты получишь и то, и другое, — заверила Джелла.
— Не более как в трех милях отсюда я обогнал пышную колонну. Огромное множество офицеров в богатых мундирах, толпа слуг и рабов, окружающих паланкин, в котором сидел убеленный сединами старец. Все это выглядит как–то особенно.
— Но кто же он, этот старец? — спросила Джелла.
— Раджа Гидерабадский, как мне сказали.
— Раджа Гидерабадский? — изумилась Джелла. Факир и Дургаль–Саиб тоже не могли скрыть своего удивления.
— Да, он.
— И он едет сюда, ко мне, в мой дворец? — воскликнула принцесса.
— В этом нет никакого сомнения, потому что один человек из его свиты спросил меня, как проехать ко дворцу аллагабадскому.
Джелла обернулась к радже и факиру.
— Раджа Гидерабадский! — в голосе ее звучали нотки радости и торжества, — этот седовласый столетний старец, как дикарь, живущий в уединении, ни с кем не видится и никого не принимает в своей берлоге вот уже тридцать лет. И вдруг он вздумал посетить меня? Не удивительно ли это, раджа.
— Действительно странно.
— До сего времени, — продолжала Джелла, — все старания наши привлечь раджу к святому делу богини Бовани были напрасны. Вам известно это не хуже меня.
— Какова же причина его приезда? — раздумывал Дургаль–Саиб.
— В чем бы она ни заключалась, дворец принцессы Джеллы должен быть
Вдали послышались громкие звуки труб.
— Слышите! — воскликнул Казиль. — Это он!
— Торопись же, Джерид, торопись! — напутствовала слугу принцесса.
Слуга поспешно удалился. Казиль пошел за ним. Принцесса, раджа и факир удалились для наблюдения за исправным исполнением отданных приказаний.
— Чем более раздумываю я, тем более визит повелителя Гидерабада, владения которого столь обширны, тревожит и даже пугает меня. Уж не явился ли он сюда с целью объявить нам войну? — размышляла вслух Джелла.
— Это невозможно, — заметил факир, — раджа человек хитрый и мудрый, недаром же его прозвали старой лисицей. Он не сделает ни одной глупости, раз решился на столь далекое путешествие.
— Если его мысли не враждебны, значит он хочет примкнуть к нашему союзу.
— Мне так думается — заметил факир.
— Я даже надеюсь на это, — прибавил Дургаль–Саиб.
— Я верю вашему предсказанию, — весело закончила Джелла. — В союзе с ним мы приобретем несокрушимое единство и силу.
Звуки труб и грохот барабанов приближались. Офицеры, рабы и женский отряд принцессы стояли шпалерами от решетчатых ворот до самого парадного подъезда.
Глава 29. Раджа Гидерабадский
Процессия въезжала во двор, сопровождая великолепный паланкин с позолотой, возле которого шел негр, одетый подобно турецким евнухам сераля.
Достигнув крыльца, носильщики остановились, медленно опустили паланкин и застыли в позе ожидания, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Музыка смолкла, и раджа Гидерабадский поднялся с шелковых, шитых золотом подушек, на которых возлежал.
Этот мнимый раджа, как, вероятно, уже догадались читатели, был не кто другой, как Джордж Малькольм, так искусно загримированный и переодетый, что никто на свете, не исключая, брата и невесты, не смог бы узнать его. Он изображал старика, на лице которого выделялись прежде всего густые, нависшие над глазами, почти закрывая их, брови и длинная шелковистая седая борода, мелкими волнистыми прядями ниспадающая на грудь. Он шел, сгорбившись, и пышный костюм, сверкавший золотом и драгоценностями, едва ли скрашивал старческую походку.
Выйдя из паланкина, раджа оперся на плечо негра и с большой медлительностью стал взбираться на ступени мраморного крыльца. Делая вид, что усердно поддерживает старика, негр (это был Стоп) шепнул ему на ухо:
— О, как мне неловко, черная краска совсем съежила мою кожу.
— Привыкай.
— Меня всего перекосило.
— Никто не замечает.
— Меня жмет.
— Пожмет и перестанет. Через неделю будешь, как настоящий негр.
— Через неделю? — пролепетал камердинер, — смилуйтесь, неужели целую неделю мне придется жить в таком виде?