Месть — штука тонкая
Шрифт:
— Гони к черту всю твою самодеятельность, — приказал губернатор, — давай московскую звезду на сцену.
— Но у меня еще трио «Поцелуи», Иван Петрович, — прорезался козлетончик у директора, — танцевальный ансамбль «Юность рассвета», тоже лауреаты премии…
— Что ты мне тут задвигаешь? — нахмурил брови областной «папа». — Я непонятно сказал?
— Будет исполнено, Иван Петрович, — испуганно кивнул Евментий Ваганович и, по-плебейски согнувшись, задом попятился к запасному выходу.
Там он как ошпаренный метнулся на сцену, за кулисами которой томились самодеятельные артисты, тешась надеждой, что сегодня они наконец-то покажут
С правой стороны от Боброва сидел Андрей Егорович Никитин, слева жена губернатора Ада Арсеньевна, а рядом с ней почетный гость из столицы, потомок академика Ротмана, депутат Государственной думы Андрей Яковлевич Лазарев. Поскольку в нашем повествовании он играет роль эпизодическую, то и живописать его нет смысла. Депутат сопел, хмурил брови и думал о банкете. Локтем к локтю рядом с этим значительным человеком восседал, как всегда, улыбчивый Ко-Ко Рябиновский со своей дражайшей половиной.
— Напомнишь мне через пару дней, — надменно сказал Бобров Рябиновскому, — я распоряжусь, чтобы этого шута отправили на пенсию.
Иван Петрович указал перстом на творящееся на сцене «безобразие» и погрозил.
— Хорошо, — кивнул Ко-Ко, думая, что делать этого он не будет.
Рябиновский не станет напоминать губернатору о том, что нужно уволить недостойного Евмения Вагановича, а завтра же, заваленный новыми делами, Бобров и сам об этом забудет. Да, конечно, это было правдой, что директор ДК поотстал от времени, сам не понимает, что делает, зато он хороший соглядатай и, кроме всего прочего, тоже вырос на грядке семейства Рябиновских. А то, что губернатор сильно попугал Евмения Вагановича, это даже хорошо и пойдет ему на пользу. Испуганный директор будет вдвое больше стучать и доносить. Так подумал хитроумный Ко-Ко. В это время ветеранов гнали со сцены, не дав им допеть четвёртую заключительную песню.
— Зря ты так, — жестко сказал губернатору Никитин, — у нас хорошие коллективы самодеятельности во Дворце есть, стоило бы на них посмотреть.
Сказано это было достаточно громко, тоном не подобострастным, как привычно говорило все окружение губернатора, что пробудило от сна дремлющего в своем кресле депутата Лазарева. Он слегка пригнулся вперед, чтобы увидеть наглеца, смеющего давать советы губернатору в таком тоне, и вопросил у Рябиновского намеренно так, чтобы этот наглец его тоже услышал:
— Кто это, Ко-Ко?
Рябиновский, в душе торжествуя, что депутат заметил привилегированное положение выскочки, пожал плечами и тихо ответил в самое ухо московского гостя:
— Это друг Ивана Петровича…
— Друг? — удивленно спросил депутат Лазарев, которому само это слово было чуждо и противно.
— Да, друг, — печально подтвердил Рябиновский.
— Этак он начнет и областью управлять, — с усмешкой и опять же намеренно громко произнес московский гость, на что Ко-Ко громко вздохнул, как бы говоря: «Что поделаешь, ведь я его не раз предупреждал».
Бобров, который, естественно, услышал этот диалог Ко-Ко и депутата, нахмурился и с раздражением ответил Никитину:
— Знаешь, я сам буду определять, что мне смотреть на своем юбилее!
И в этот момент между ними впервые пробежала черная кошка, которая ждала своего часа. Дорожка для нее давно была неплохо проторена злыми языками завистников. Сам же Андрей Егорович, как мы уже говорили выше, нрав имел решительный, неуступчивый и дерзкий. Его сильно задел тон, которым ответил ему губернатор. Когда-то они вместе с сержантом Бобровым командовали двумя взводами в роте, были на равных, а теперь он, Никитин, как какой-нибудь холоп, должен подумать: говорить ли ему или смолчать? Не будет этого! В конце концов, он на этот юбилей не напрашивался, его пригласил сам юбиляр. Никитин ничего не произнес в ответ, отвернулся, желваки его заходили, что выдавало сильное душевное волнение Андрея Егоровича. С этой секунды в его душе как снежный ком начали накручиваться и припоминаться все мнимые и немнимые обиды. В этот раз Никитин промолчал, но в следующий он решил не давать никому спуска, даже этому напыщенному депутату Государственной думы.
После того как столичная звезда отпела и ускакала за кулисы, Бобров в микрофон поблагодарил всех, кто пришел поздравить его с юбилеем, и в окружении свиты через сцену вышел из зала. Те из гостей, у кого были «козырные» пригласительные, неторопливо отправились в банкетный зал, где выстроенные буквой П столы ломились от яств, ожидающих отправления в голодные желудки. «Непочетных» же гостей, всякую «шушеру», которых во Дворце изначально раздевали в отдельном гардеробе, к тому времени выпроваживали восвояси, а почетные гости толпились в фойе в ожидании приглашения к столу.
Самые же «сливки общества», счет коих шел уже на единицы, собрались в кабинете директора Дворца культуры, чтобы выпить, покурить и потомить ожиданием тех, кто был ниже по рангу и ждал в фойе. «Сливки» налили по стопочке дорогого коллекционного коньячка, выпили, закусили бутербродами с семгой и икрой, которые подавали на каждом банкете. На большее не хватало фантазии ни у кулинаров, ни у гостей.
— Я себе на прошлой неделе прикупил новый Mitsubishi-Pajero, — рисуясь перед провинциальными «шишками», небрежно поведал московский депутат, ставя стопку на стол, — а то моей «бээмвухе» седьмой серии уже полтора года, износилась, ход не тот, что был. Пусть на ней племянник ездит.
— А сын как же? — подобострастно спросил Рябиновский.
— Сыну я год назад «Порше» подогнал, — ответил Лазарев, — он у меня в Великобритании, в Ливерпуле, живет. Там у него свой бизнес. У них там свои понятия о том, что такое хорошая машина. Что поделаешь, молодежь…
Боброва «задушила жаба»: он не любил, когда у кого-то было что-то лучше, чем у него. Но, поскольку обладал губернатор скромным парком из четырех не самых престижных иномарок, то лишь скривил физиономию и глотнул коньяку, которого привезли из Армении специально по случаю его юбилея. Никитин, в душе которого кипела ярость, не смог промолчать и не вставить свою едкую реплику.
— Богато у нас депутаты живут, — прокомментировал он бахвальство Лазарева, — на зарплату машины покупаете?
Все присутствующие сочли вопрос губернаторского фаворита как удачную шутку и громко расхохотались. Вообще в кабинете присутствовала верхушка клана, и Никитин был тут совершенно неуместен. Депутат едва заметно дернул бровью. Хотя он и был на десяток лет младше Никитина, но не любил, когда всякие местечковые выскочки ему тыкали. А Никитин не считал большой заслугой депутатство в Думе, потому что видел, что проку от Думы для страны немного, а привилегий у них достаточно для того, чтобы безнаказанно обворовывать страну. Это было его личное мнение.