Месть старухи
Шрифт:
– Ты быть Луиза. Понимать?
Девушка заулыбалась, повторила несколько раз это слово. При этом она радостно кивала головой.
Они оказались к небольшой комнатке с зарешеченным окном в садик. В него заглядывали ветви жасмина, шелест кокосовой пальмы напоминал берег моря.
Вечерело. Луиза нежными движениями неторопливо раздевала Хуана. Её мягкие проворные руки знали своё дело. Он уже едва терпел – такое возбуждение охватило его. Он дрожал, пытался облапить гибкое упругое тело девушки, а она легко избегала его грубых поползновений, тихо смеялась, доводя юношу до полного непонимания того, что с ним происходит.
Уже потом, лёжа на жаркой простыне, Хуан, смотря на юное тело девушки, подумал, что этот эпизод может иметь определённые последствия.
«Чёрт побери! Эта девчонка уже обладает таким опытом, что в Европе мало найдётся зрелых дам с такими способностями! Но должен признаться, что у неё всё получалось здорово! Просто невероятно, что так много может дать такая девушка?»
Ранним утром Луиза, мило улыбаясь, знаками и голосом, слов Хуан всё же не понимал, показала, что хотела бы получить подарок. При этом она гладила, его щекотала и поглядывала на перстень. И после очередного бурного и восхитительного соединения, он бездумно отдал ей перстень.
Луиза была так искренне рада, так ласкала его, что он даже не подумал, что плата оказалась в десятки раз выше необходимой.
Через три дня Хуан обнаружил, что у него не осталось почти ничего из того, что было совсем недавно. И всё же, вспоминая божественные ночи с Луизой, он не очень переживал. Казалось, что и дальше будет продолжаться так же.
Но вечером, отправившись в свою комнату, Хуан обнаружил её запертой, а Луиза при встречах делала вид, что не знает его. Лишь вежливо кланялась и торопилась удалиться.
«С чего бы это так? – Думал Хуан в недоумении. – Надо бы к этому борову подойти и спросить. Вроде ничего у нас и не было! Странно!»
Дон Жуарес, выслушал Хуана очень внимательно, улыбнулся и ответил:
– Надо просто задобрить девку. Сделать подарок. Здесь без этого нельзя, мой друг Хуан. Ты когда собираешься возвращаться?
Хуан понял, что купец своё дело сделал и больше не намерен возиться с ним. Он торопливо откланялся, вышел и у дверей встретил Луизу. Он внимательно посмотрел в её открытые честные глаза без тени смущения, обратил внимание на её руки. Пальцы унизаны кольцами, но они были самыми простыми. Его перстней он не увидел.
Он не стал ничего говорить, полагая, что его всё равно не поймут и вышел. На душе было мутно. Он шёл по душной грязной улице и переваривал случившееся с ним. Никак не мог понять, что этот жирный боров смог так обойтись с ним. Это не укладывалось в его юной голове.
И тут вспомнились слова Кловиса, его намёки. Стало ясно, что у подобных людей понятие совесть полностью отсутствует. Для них только выгода имеют значение и интерес. Так собирается Кловис составить себе состояние.
«Наверное, так и должно быть, – думал Хуан. – Может, и не должно, но есть. И мне ничего не остаётся, как принять их правила или влачить жалкое состояние! Ничего другого я придумать не могу!»
Губы его плотно сжались, сощурились глаза. Озлобление медленно заполняло голову, отдаваясь гулкими ударами в груди.
Купил три банана и лепёшку с рыбой. Ел торопливо, пробираясь через толпу разношёрстного люда. Голова опустела, и мысли все выветрились начисто.
В порту он долго искал галеру, на которой прибыл сюда. Она стояла у причала, и вереница полуголых тощих индусов сносили в трюм мешки и корзины. А надсмотрщик с бичом зорко следил, чтобы никто не отлынивал или медлил.
– Саиб Хуан! – Приветствовал Хуана капитан галеры. – Скоро вы закончили свои дела. Хотите пройти в свою каюту?
– Хотел бы отдохнуть, – выше поднял голову Хуан, словно сбрасывая лишний груз с плеч. – Когда отходите?
– Послезавтра, саиб. Проходите!
Хуан внимательно посмотрел в чёрные глаза моряка. В голове мелькнула мысль: «Неужели и этот видавший виды человек только о собственной пользе помышляет? Надо бы поговорить с ним. Да только нам трудно будет. И я, и он едва можем связать несколько фраз. И всё же...»
Два дня Хуан не сходил на пристань. Он больше лежал на жёсткой койке и перебирал в голове тяжёлые и неприятные мысли. Их было много, и все требовали ответа. А где его взять?
Вечером второго дня в гавань Гоа вошла большая эскадра Луиша да Гамы. Хуан тут же узнал, что осада Котты продолжается, что раджа Кунджали не пленён, как говорил Кловис, что часть флота продолжает блокаду крепости и в войне только произошло затишье.
Неожиданно капитан галеры решил не выходить в море.
– Нужно ждать, сахиб, – отвечал он на вопрос Хуана. А тот с некоторой опаской посматривал на громаду судов и размышлял, что заставляет капитана отложить поход к Кловису.
Хуан бесцельно шатался по городу, знакомился с его строениями и подмечал признаки упадка португальского владычества.
Вскоре поползли слухи об отставке не только адмирала Луиша да Гамы, но и самого вице-короля Франсишко да Гамы. Говорили, что во дворце губернатора и архиепископа постоянно проходят бурные совещания, что совет колонии настаивает на посылке в Лиссабон петиции о неспособности вице-короля руководить колонией. Совет требовал запретить да Гаме самому отправиться к осаждённой Котте, не веря в его способности успешно закончить войну.
– Кто такой Андре Фуртадо, что его постоянно прочат в главнокомандующие всеми войсками колонии? – Хуан постоянно приставал с этим вопросом к капитану галеры.
– Это один из капитанов большого корабля, сахиб. Говорят, очень способный вояка! Такого ещё в колонии не бывало, чтобы вице-короля поучали, как вести ему дела.
– Ходят слухи, что Луиша да Гаму отправляют в Ормуз. Где это?
– Я тоже слышал, сахиб. А Ормуз – это большая крепость в Персидском заливе. Туда вице-король отправляет братца, спасая от более страшного наказания.