Месть старухи
Шрифт:
– Что, я нуждаюсь в помощи?
– Может быть, сахиб. Все нуждаются в какой-то помощи, сахиб.
Они помолчали. Хуан же всё пытался уяснить, что имел в виду этот человек?
– Знаешь, Гном, ты, возможно прав. Мне здесь на самом деле не очень нравится. Даже больше. Хочу побыстрее уехать.
– Сахиба ждёт дева. Очень молодая, сахиб. Она вас очень любит, тоскует и сильно беспокоится. К ней вы стремитесь?
Хуан не удивился его словам. Он уже знал способности Гнома. Кловис немного говорил о Гноме. Он уже несколько раз сравнивал его с доньей
– Всё может быть, – наконец ответил Хуан. – Я к ней и хочу уехать. Она нуждается в моей помощи. Она совсем юная девчонка. И у неё нет никого, кто ей захочет помочь и поддержать.
– Это понятно. Вы, ференги, европейцы, слишком много уделяете внимания женщинам. Но и у нас имеются такие мужчины. Намного меньше, но есть.
– Что за причины, связывающие тебя с доном Кловисом?
Гном пожал плечами, помолчал немного.
– Это грязное дело. Кловис, как вы его называете, очень опасный и подлый человек. Я всё это знаю, но связан клятвой и обещанием.
Хуан вопросительно посмотрел на Гнома. Тот не поднял глаз. Продолжать разговор, казалось, он не собирался.
Они ещё долго молча сидели, созерцая ночное море. В воздухе ощущалась приближающаяся гроза. Влажный воздух не испарял пот, и тело было липким, противным. Хотелось искупаться. Но члены с трудом двигались. Они словно окаменели.
Хуан тронул Гнома за плечо. Встал и, не сказав ни единого слова, ушёл в хижину. Мысли не покидали его голову. Они перескакивали с одного на другое. Часто останавливались на Мире. И он посчитал время.
– Ого! Уже прошло больше восьми месяцев, как я покинул Сан-Хуан! Что там с Мирой? Сможет ли Пахо справиться с житейскими делами? И рядом Габриэла!
Габриэла вновь всколыхнула его воображение. Сравнение с Луизой не пришло в голову. И одновременно возник страх. Показалось, что от Габриэлы можно ожидать всего самого худшего. Её мстительность была ему хорошо известна.
Глава 5
– Боже! Помоги мне! Я так всего боюсь! Когда же вернётся Хуанито?
Эсмеральда сидела в маленькой комнатке с узкой кроватью, столиком и двумя стульями. На скромной этажерке стояла глиняная ваза со скромными цветами, уже немного завядшими.
Девочка подняла голову с заплаканными глазами. Взор остановился на распятии над кроватью. Губы шептали слова молитвы.
Потом задула свечу на столике и растянулась на постели. Рубашка противно липла к телу. Было жарко, душно. Хотелось на прохладный ночной воздух. С назойливым зудом москиты летели на приступ полога, защищавшего постель.
Она продолжала думать. И мысли были самыми мрачными. Вспомнила, как они с Пахо и Ампарой долго пробирались сюда, в Аресибо. Это произошло с полгода назад, и до сих пор никаких вестей от Хуана! Где же он запропастился?
Девочка вздохнула, повернулась и стала призывать сон. С некоторых пор ей это удавалось. Ещё бабушка, донья Корнелия, учила внучку пользоваться этим, когда сон не шёл к ней. Она отключила думы. Голова прояснилась, потом туман с лёгкостью обволок мозг и она заснула.
Ампара вставала рано. Домик хоть и маленький, но и он требовал ухода. Много усилий приходилось прикладывать для содержания его в приличном виде. А Ампара, как свободная женщина, очень хотела показать себя с наилучшей стороны.
Потому стены сверкали белизной, часто белёные известью. Дорожки чисто подметены, как и дворик. Но особую гордость Ампера испытывала от созерцания огорода. У них был участок в четверть фанеги, и он должен был кормить всех. Одних фруктовых деревьев было с полсотни. Даже своя кукуруза. И всё тщательно обработано, ухожено. И урожаи собирали хорошие, что давало возможность почти ничего не покупать на рынке.
Негритянка завела порядок, что за стол утром никто не садился, пока час не поработают на земле. Работать должна была и Мира. Это её нисколько не стесняло, даже доставляло некоторое удовлетворение. Тем более что после завтрака она обязательно шла на море купаться. Тут уж она настояла на этом обычае и Ампара не смогла ей противостоять.
Дом находился на некотором возвышении, почти на краю городка. До моря приходилось идти шагов триста или больше, и негритянка постоянно ворчала, упрекая девчонку в пустой трате времени.
– Я свободная и могу делать то, что захочу, сеньорита! Могу и уйти, если вы будете сильно притеснять меня!
– Ты это говоришь уже почти год, Ампара! – Мира смеялась, наслаждаясь тем, что негритянка так упорно напоминает о своей свободе. – Что ты будешь делать без своего Пахо? А он никогда не покинет меня.
Ворчание негритянки доставляло девочке истинное удовольствие. Пахо почти никогда не ходил с ними. И постоянно предупреждал их об опасности, что могла подстерегать их на море. Лишь во время дождя Мира оставалась дома. Но зато злила Ампару тем, что бегала под дождём по саду в одной ночной рубашке, и возвращалась вымокшая, пахнущая свежестью.
– Вот вернётся сеньор, он вам задаст трёпки, сеньорита! Где это видано, чтобы такая девочка бегала под дождём? Соседи увидят – что подумают?
– Зато так приятно, ворчунья! Смотри, какая я чистая! Можно и с мылом помыться. Это тебе не морская вода! А соседи пусть думают, что захотят!
Упоминание о сеньоре опять всколыхнули у юной девочки тоскливые воспоминания. Опять она злилась, что его так долго нет рядом.
Уже несколько раз она чувствовала его дух, витающий где-то рядом. Иногда было страшно, и Мира знала, что он подвергается опасности. И эти чувства были самыми частыми. Нейтральные посещали её редко. И всё это чудилось ей не в реальных образах, а как-то смутно, неясно, но она всегда знала, что это именно так, как ей казалось.
– Ампара, почему Хуан не возвращается? Правда, он очень далеко, но отовсюду можно возвратиться. И мне сдаётся, что он не очень стремится вернуться.