Месть старухи
Шрифт:
Габриэла почти не задумывалась о греховности возникшего чувства. Ей хотелось изведать то наслаждение, что так влекло к прежнему увлечению. Возможно, это и иначе можно назвать, но как подобрать нужное слово?
И после долгих колебаний она решилась.
– В ближайшее свидание я возьму мне принадлежащее! – эти слова она пробормотала с чувством волнующего трепета. Тут примешался страх, острота совершаемого, и некоторый ужас, так возбуждающий и влекущий!
Она тщательно готовилась к свиданию. Выбирала подходящее время, место и исподволь подводила Аугусто к этому. Тут она умела действовать.
Аугусто пригласил её как раз туда и тогда, когда Габи рассчитала. Это было в доме их общего хорошего знакомого дона Хусто. Обширный сад с беседками, заросли благоухающих кустов и бархатная трава на лужайках. И очень сговорчивый хозяин.
– Донья Габриэла! Неужели вы соизволили меня осчастливить этим свиданием? Я весь ваш! – Аугусто галантно раскрыл объятия.
– Только без глупостей, Аугусто! – слова Габриэлы намеренно звучали фальшиво, что должно было толкнуть молодого человека к активным действиям.
– Помилуйте, сеньора! И это я слышу от вас? Я весь горю от волнения, я трепещу у ваших ног! Смилуйтесь!
Он нежно поцеловал едва сопротивляющуюся Габриэлу. Целовать он умел, и женщина успела это отметить. Дрожь пробежал по телу. Она задышала бурно, поддалась так долго сдерживаемому желанию. Нетерпение охватило тело.
Аугусто всё замечал. Увлёк в кусты, где крохотная полянка благоухала ароматами, возбуждающими воображение.
Габриэла отдалась бурно, страстно с тем остервенением, которое долгое время гасила в себе.
– Ты настоящий вулкан, Габи! Я безмерно счастлив, любимая!
– Уверен, мой юный друг Аугусто? – в её словах отчётливо слышалась насмешка и превосходство. – Ты уже отдохнул, милый?
Аугусто посмотрел на её возбуждённое лицо. В нём отразилось восхищение, удивление и некоторая неуверенность.
– Ты же сам сказал, что я вулкан. А он ещё не закончил извержение!
Аугусто неторопливо ласкал её тело, целовал, а Габриэла уже думала, что и этот бабник не так уж и хорош, как казался. Он уже не возбуждал её, как хотелось. Его ласки стали почти безразличны ей. Стало скучно.
Он безвольно отвалился, раскинул руки с блаженной улыбкой на губах. Она деловито поправляла платье, причёску, словно ничего не произошло. Передвинулась дальше в тень от ветвей дерева. Устало, с удивлением подумала:
«Я начинаю сомневаться в себе. Что-то во мне не то. И этот сердцеед и поклонник юбок ничего из себя не представляет. Я ненормальная. А вдруг я влюблена в Хуана?»
Эта неожиданная мысль так поразила Габриэлу, что она быстро села, ощутив, как отхлынула кровь от лица.
«Глупости! – Мысленно утешала она себя. – Такого любить просто немыслимо! Что он? Я его ненавижу. Да и он мне не раз об этом говорил! Но что-то меня влечёт к нему! Что это?»
Она посмотрела на своего обессилившего любовника, у которого было такое красивое благородное лицо. И кроме безразличия ничего в себе не нашла. И опять подумалось, что с Хуаном всё было совершенно иначе. С ним она носилась на облаках истинного блаженства и всегда хотела его. А этот?
Она сморщила свой небольшой нос, встала, осмотрела себя. Вздохнув, поняла, что привести в порядок свой туалет без помощи утюга не сможет. И не только с утюгом...
Много дней Габриэла находилась под впечатлением происшедшего. Постепенно ей стало казаться случившееся чем-то похожим на сон или иллюзию. У женщины возникли ощущения тоски, неудовлетворённости и раздражительности. Которую никак не могла подавить. Эта раздражительность ей самой надоедала. Хотелось куда-то уехать, не видеть всех этих лиц с постоянным пренебрежением.
И опять Хуан! Он постоянно присутствует где-то рядом. Почему? Этот невысокий носатый человек с рядовым лицом, но обладающий такой притягательной и желанной силой. Куда он запропастился?
Мира! Эсмеральда! Вот кого надо найти. Вот кто представляет для меня истинную опасность! Надо вспомнить, куда она отправилась.
Эта мысль вскоре стала навязчивой. Поделиться ею она ни с кем не могла. И это ещё больше раздражало её.
Она отвергла мужа, перебралась в другую спальню. Все попытки Андреса добиться её расположения разбивались о её непреклонность.
– Прости, Андрес, – говорила Габриэла строго, но без злости, – я не имею желания спать с тобой. Это выше моих сил. Прости.
– Ты моя жена, Габи! И я вправе требовать от тебя супружеской благосклонности. Не идти же мне на сторону! Я этого не хочу!
– Ты не оскорбишь меня, если изменишь мне, Андрес! Пусть это тебя не смущает, – она просительно смотрела в удивлённые глаза мужа.
– Мы так недавно поженились! И ты уже охладела ко мне? Но почему? Я был 'уверен, что ты довольна нашей жизнью! У тебя появился воздыхатель?
Габриэла вскинула голову и с нескрываемой яростью бросила в него злобный взгляд:
– Не вздумай больше даже заикаться об этом, Андрес! Я этого не потерплю!
– Тогда чем ты объяснишь свою холодность и постоянные ссоры? Это становится невыносимым! Ты должна понять меня, Габи!
– Я тебя понимаю, но ничего не могу с собой поделать. Это, скорее всего, надо мной довлеет прошлое. Мужчины вызывают во мне неприязнь. И это мягко говоря. А ты прости.
– Как же теперь быть нам. Габи? – В голосе звучала мольба с примесью настойчивости и нараставшего недовольства.
– Никак! Просто живи и постарайся ни о чём не думать. Если сможешь.