Месть старухи
Шрифт:
В клубе пыли навстречу скакал отряд всадников с саблями наголо. Их было не менее полусотни и сопротивление отпадало. Да путники и не для этого сюда тащились столько дней.
Караван остановился в ожидании. Всадники окружили его, загалдели. Хуан ничего не понимал, гадал, что за город. А вперёд выступил Гном и обстоятельно и с важным видом беседовал с начальником отряда. Вскоре начальник прокричал команду и два всадника поучались назад. Остальные окружили прибывших, и караван тронулся к воротам крепости.
Толпы любопытных жителей глазели на нежданных гостей. По лицам можно догадаться, что их прибытие не вызывает у жителей восторга. Скорее наоборот.
Город показался Хуану небольшим, грязным, но шумным и многолюдным. Верблюды, ослы и мулы тащили поклажу, видимо, на базар. Так оно и оказалось. На тесной площади толпился разноцветный люд и оглашал окрестные кварталы воплями и криками, зазывая покупателей. Ослы и верблюды добавляли к этому свой рёв, а кузнецы и прочие ремесленники грохотали в крошечных мастерских, не отвлекаясь на торговлю. Ею занимались младшие отпрыски семей.
В дальнем углу площади высился дворец раджи. Он не поражал размерами и роскошью, как и всё здесь, но было видно, что это храм власти и порядка.
Караван с трудом продрался через толпы людей, вышел в узкий переулок и скоро вышел на небольшую площадь. Здесь за глинобитными стенами находились мрачные постройки постоялого двора. Ратан деловито распоряжался всеми делами устройства каравана на постой.
Только вечерам Хуан узнал, куда они прибыли. Это была столица крохотного княжества Тхирумалы, и он вспомнил, что здесь правит рани Уллала. Та самая, что чуть ли не единственная, кто решилась помочь Кунджали в его войне с португальцами в Котте.
Теперь стало немного ясней вырисовываться цель похода и та скрытность, которую соблюдали они. Это вроде посольства. Вот только от кого оно? И для чего? Хотя в последнем Хуан не сомневался.
По восточному обычаю начались дни ожидания приёма во дворце. Хуан не осмеливался в одиночестве выходить в город. Приходилось ждать, когда кто-то из его людей возьмёт его с собой. А поскольку ожидание затягивалось, то Хуан вскоре довольно легко ориентировался в узких переулках этого провинциального города.
Ничего интересного он не нашёл, разве что старинный храм с тысячами высеченных из камня фигур людей, животных и богов с их страшными оскаленными лицами. Невысокие двери поглощали людей в свои прохладные утробы. Хуану из любопытства хотелось взглянуть на внутреннее убранство храма, но этого себе позволить не решался.
Но сопровождавший его индус пояснил, что это нисколько не противоречит местным обычаям. И они робко зашли в полутёмное помещение.
Озарённое огнями свеч и масляных светильников, просторное помещение приятно холодило разгорячённую кожу и дыхание. Монахи усердно молились. прихожане вторили им, и каждый бросал в копилку какую-то мелкую монетку.
Бросил и Хуан, опасаясь самого худшего. Однако ничего не происходило. На него даже не обращали никакого внимания, и это ещё больше удивило.
Хуана поразило огромное количество драгоценных украшений. А боги, или бог просто сияли в них, излучая свет, отражённый от светильников. Подумалось, что белые ещё не дотянулись до этих благословенных мест, а то бы этот храм превратился бы в груду развалин. А самые наглые и беспринципные из них обогатились бы грабежом, похваляясь в среде таких же бандитов своими доблестями и благородством на стезе борьбы с иноверцами.
Вспомнилась убогая деревянная церквушка в его селе. Никакого сравнения! Лишь запах ладана, чадящего в чашке из потускневшей бронзы, и потрескавшиеся от времени и сырости образа святых и Иисуса, едва различимые в сумрачном тесном помещении, где в духоте и столпотворении отправляли сельчане свои религиозные обязанности и устремления.
Стало грустно, немного тоскливо. Захотелось на родину, которая уже стала казаться сном, иллюзией и такой далёкой, что становилось страшно.
Прошёл месяц, а рани не назначала аудиенцию. Козёл в роскошном одеянии каждый день в сопровождении Гнома и трёх индусов посещал дворец. Правительница оставалась глуха к настойчивым требованиям Козла. Она определила довольствие отряду, свободу передвижения, но дальше этого ничего не происходило.
Козёл нервничал, психовал, вымещая злость на подчинённых. Приходилось терпеть, снося его неудержимую грубость и наглость.
И всё же после шести недель проволочек рани приняла посольство. Видимо, она уже получила исчерпывающие сведения об этих людях и теперь решила поставить точку в этом тёмном деле.
– Завтра эта баба наконец-то принимает нас! – Козёл не скрывал охватившего его волнения. – Готовьтесь. Хуан идёт с нами, Гном и ещё четверо в главе с Ратаном. Всем одеться в самые дорогие платья и быть при оружии. У нас его отберут, но для формы мы должны его иметь.
Хуан с тоской подумал, что в этакую жару находиться два часа в тяжёлых одеждах будет очень тоскливо. А что сделаешь? Порядок такой. И он поплёлся готовить свою одежду, предусмотрительно для него привезённую.
Приём оказался слишком коротким, что ещё больше разозлило Козла. Он вручил рани Уллале письмо, видимо от Кловиса. Женщина не стала его читать, передала его своему визирю, выслушала речь Гнома, кивнула украшенной жемчугом и каменьями головой и, не произнеся ни слова, сделала движение рукой, отпуская «посольство».
Уже в приёмной секретарь рани остановил Козла и через Гнома передал послание своей правительницы. Гном перевёл:
– Досточтимая рани Уллала благодарит за посещение. Она подумает, изучит послание и даст знать о своём решении. А теперь прошу удалиться, господа.
Секретарь подобострастно поклонился. Лицо ничего не выражало кроме глубокого почтения и уважения.
– Проклятая баба! – Козёл не мог сдержать себя и ругался ещё во дворце. – Столько держать нас и ничего не решить, не сказать! Что она о себе думает?