Месть вора

Седов Б. К.

В ответ мой братец состроил на роже презрительную улыбку.

– Не слышу! – Гроб подошел к Леониду и тыльной стороной ладони несильно ударил его по губам. – Ты, пентюх! Отвечай, когда спрашивают. Что выбираешь?

– Ангелину, – облизал губы брат. – Можете дрючить ее сколько влезет. Дерьма мне не жалко. А эта макака будет только довольна.

Дачник с Гробом обменялись удивленными взглядами. Подобного поворота событий они явно не ожидали. Не представляли, с кем им предстоит иметь дело. Не знали, что порой может являть собой мой младший братец.

А он тем временем продолжал играть роль этакого безбашенного пофигиста, который, разодрав на груди грязный тельник, беспечно прет на верную гибель и тащит следом за собой остальных.

– Так что? Начинайте. А я посмотрю. Но только имейте в виду, эта грязная эскимоска не подмывалась уже больше недели.

– Что-о-о?!! – Оторопело пялившаяся на мужа Лина с превеликим трудом смогла выдавить из себя этот короткий вопрос. – Что ты сказал?!!

Мне показалось, что сейчас она вскочит со стула и вцепится в рожу своего муженька. И я поторопился вмешаться – прохрипел:

– Ша! Отставить базары! – и подошел к счастливой семейной парочке, готовый в любую секунду развести супругов по разным углам ринга. – Ну? Успокоились?

Ангелина отвернулась от мужа и ошарашенно покачала головой. А Леонид опять разродился ехидной улыбкой. Я еле сдержался, чтобы не добавить ему еще раз по губам. Но на видеопленке этот отброс должен был выглядеть фотогенично – без фингалов и ссадин.

– Неужто тебе не жалко жену? – Я уперся взглядом в брательника, и тот в ответ с вызовом посмотрел на меня. – Мы будем мучить ее у тебя на глазах, а ты готов наблюдать за всем этим концертом без каких-то эмоций?

– Мне это даже понравится. – Кажется, этот мерзавец любовался собой со стороны и явно сам себе нравился. Впрочем, только себе одному. Остальные, какими бы по жизни отморозками не были, сейчас взирали на него с отвращением. – Всегда мечтал посмотреть, как кто-нибудь вдует этой корове.

Ангелина дернулась, но я успел опустить ладонь ей на плечо.

– Спокойно, малышка. Не уделяй внимания тем, кто этого недостоин. – И повернулся к младшему братцу: – А теперь, тварь, послушай меня. Никто твою бабу трогать не будет. – Я бросил пренебрежительный взгляд на Ангелину. – Неинтересно. Другое дело ты, Маня. По очереди прямо на этой кроватке будем драть тебя в задницу, пока не устанем. А твоя женушка в это время подержит нам свечку. А после сеанса отрежет все, что болтается у тебя между ног. Это в том случае, если ты сейчас перед камерой не расскажешь все про убийство Смирницкой. Со всеми…

– А не пошел бы ты! – перебил меня Леонид и в тот же момент согнулся после болезненного тычка под дых.

– …Со всеми подробностями, – продолжил я, разминая пальцы на правой руке. – Со всеми нюансами. Ты меня понял, урод?

Братец молчал. И тогда я обратился к Гробу:

– «Браслеты» с собой?

Сережа извлек из кармана наручники и, хищно блеснув глазами, спросил:

– Что, будем чушкарить?

– Придется, – вздохнул я, сознавая, что как бы мне ни было это противно, опущу сейчас брата по полной программе.

– Подымайся, ты, урод! – Гроб защелкнул на запястьях Леонида наручники и сильно дернул его за шкварник.

Дорогое пальто жалобно затрещало по шву. Братец не устоял на ногах и ткнулся физиономией в дощатый пол.

– Осторожнее, – недовольно произнес я. – Не попорти портрет. И снял бы сначала пальто с петушка. А потом цеплял бы «браслеты». Неудобняк одетого-то…

– Ништя-а-ак! – прогудел из своей «зрительской ложи» Дачник и радостно потер руки. Явно он не жалел о том, что не поленился приехать на этот спектакль. – Задерете пальтишко, и все… На видео будем снимать?

– Конечно.

– Только так, чтоб со всеми подробностями. И чтоб рожу, рожу было видать! Чтоб братва потом сразу же въехала, кого опускали. Эх, мать твою! – азартно ухнул Витек.

И только тут до Леонида дошло, что шутки шутить с ним никто не намерен. Его не просто берут на понт. Его не просто пугают, затем, чтобы в самый последний момент все же остановиться. Все, что сейчас происходит, – это на полном серьезе, и буквально через минуту может случиться непоправимое. И тогда он взвыл. Попробовал рыпаться. И сразу его голова оказалась в стальном захвате Сережиной лапищи.

– Нишкни!!!

Гроб подтащил Леонида к кровати и уткнул его рожей в старое драное покрывало так, чтобы он занял самую подходящую для подобного случая позу: голова зажата мощной клешней; грудь и живот опираются на кровать; колени чуть-чуть не достают до пола.

Я задрал пальто брательника вверх и в тот момент, когда на меня уставился обтянутый добротной джинсой откормленный зад, не удержался и засадил носком ботинка точно под копчик. Леонида дугой изогнуло от боли. Он дернулся так, что в какой-то момент мне показалось, что у него получится вырваться, но объятия Гроба были надежны, как «Нью-Йорк Сити Банк». Сережа смог бы удержать и слона.

– Тащи штаны с него на хрен! – прохрипел он мне, и тут же из-за спины донесся трубный глас:

– Не спеши! Сейчас… Сейчас…

Я оглянулся. Дачник суетился около видеокамеры.

– Сейчас. Во! Готово! Снимаю!

Я перевел взгляд на Ангелину. Она испуганно сжалась на стуле и, округлив глаза, наблюдала за невиданным доселе шоу.

«Смотри, смотри, девочка, – злорадно подумал я. – Впитывай в себя прозу жизни. А то ведь привыкла, парниковый цветочек, взирать на нее из партера, никогда не стремясь заглянуть за кулисы. Так вот тебе…»

– Да тащи ты с него штаны! – заорал Гроб, и тут Леониду удалось прошипеть:

– Погодите… Нет… Стойте… Я… все расскажу…

– Снимаю, братва, – еще раз увлеченно прогудел у меня за спиной Витя Дачник.

– Все скажу… что… хотите… Не надо…

– Подожди, – приказал я Гробу, и он с явной неохотой ослабил захват. – Эй, камера! Стоп мотор! – крикнул через плечо Вите Дачнику и расслышал у себя за спиной его недовольное бухтение. – Что ты сказал? Повтори. – Я несильно ткнул брата по почкам. – Повтори!