Месть женщины среднего возраста

Бушан Элизабет

Натан сел в голубое кресло.

– Ты уверена, что хочешь слышать все это?

Я повернулась к нему лицом.

– Почему бы и нет?

– Если хочешь знать, я сказал ей, что жизнь в душном браке еще хуже, чем в несчастливом, и Минти посмотрела на меня своими удивительными спокойными глазами. «Но Роуз тебе верна», – ответила она.

– Что еще она могла ответить? – перебила я. – Я слишком часто с ней делилась. – Я отвернулась. – Как ты мог назвать наш брак «душным»? Не понимаю.

Натан помрачнел.

– Как

только между нами возникало непонимание, как только у нас наступал один из тех черных периодов, что бывают в каждом браке, я не мог отделаться от мысли, что ты находишь утешение в своем старом романе, что образ прошлой любви успокаивает тебя. Минти уверена, что ты делаешь это бессознательно.

– Натан, я не могу поверить, что ты придавал этому такое значение. Что ты так этого боялся, не верил мне. После стольких лет я скорее начну фантазировать о подтяжке лица, или о том, чтобы написать хорошую книгу, а не вспоминать старый роман… Неважно, как много он когда-то для меня значил. Теперь мы мыслим совсем по-другому. Это дешевое оправдание, и мне невыносимо его выслушивать.

Натан как будто не слышал:

– Я точно знаю, когда этому мужчине удалось прокрасться обратно в твою душу.

– Ты слишком умен, чтобы предаваться фантазиям, Натан.

У него был упрямый вид.

– Я боролся против фантазий.

– Натан, я навсегда оставила Хэла, когда познакомилась с тобой. Я сделала выбор.

– Я тоже так думал. И только было мои мысли успокоились… Зачем ты рассказала об этом Минти?

– Но ведь это просто женские сплетни. Обычно ты не переживаешь по этому поводу.

– Минти считает, что мне стоит переживать. Говорит, что это полезно для моего эмоциональной разрядки.

– Что еще говорит Минти? Как еще она тобой манипулирует? Ведь именно этим она и занималась все это время.

– Минти сказала, что в прошлом хорошо повеселилась, но это не встанет у нас на пути.

– И ты веришь, что все будет в порядке? И поэтому совесть твоя чиста? Ох, Натан, какой же ты дурак.

– С меня хватит. – Натан поднялся. – Я ухожу.

Я крепко сплела руки на груди.

– Понятно.

Натан взял чемодан. И снова опустил.

– Это отвратительно. Ты не поверишь мне, Роуз, но я тебя очень люблю, и мне невыносимо думать, что я заставляю тебя страдать.

Я не слушала его; я искала логику в темноте и мраке отчаяния. Искала путеводную нить.

– И она поможет тебе в карьере? Сделает то, что не удалось мне?

На губах Натана промелькнула смутная улыбка.

– Конечно.

– Знаешь, Минти очень амбициозна. Но думает только о себе.

– Минти сильная, энергичная и свободная. Глядя на нее, я чувствую, что тоже могу стать таким.

– А еще у нее есть хватка – не каждому по зубам украсть у начальницы одновременно и мужа, и работу. Еще она экономна и бережлива.

Натан посмотрел

на меня добрым, заботливым взглядом, словно ничего другого и не ожидал. Меня затошнило от унижения.

– Убирайся, – приказала я, – прежде чем я не наговорила чего-нибудь действительно ужасного.

Он повернулся к двери, но замялся и вынул из кармана конверт.

– Чуть не забыл, Роуз. Вот чек на первое время, чтобы ты могла продержаться, пока все уладится.

– Он мне не нужен.

– Я предвидел, что ты заупрямишься. – Он положил чек за вазу на каминной полке, принадлежавшей еще его матери. Отвратительная вещь, ранний Рокингем, по-моему, – вся утыканная фарфоровыми розочками, служившими ловушкой для пыли. Но Натан ее обожал.

– Забери свой чек, – сказала я.

– Нет. – Он вздрогнул, увидев на каминной полке мое обручальное кольцо, затем взял вазу. – Если не возражаешь, я заберу вазу.

У выхода Натан положил руку на задвижку и обернулся.

– Роуз, я знаю, что Хэл был на нашей свадьбе. Я его видел.

Я сглотнула комок, и груз прошлого тяжело осел на моих плечах.

– Он тогда приходил попрощаться, Натан.

Поскольку я понятия не имела, что следует делать после того, как муж окончательно ушел из дому (предусмотрительно оставив чек на покрытие непредвиденных расходов), я задумалась: а Флора Мэддер получила чек, когда Чарлз Мэддер съехал к любовнице с экзотическими наклонностями? Может, сам факт того, что от нее попытались откупиться, и стал последней каплей, которая вынудила ее отыскать веревку и отомстить, оставив за собой долгий след, который многие годы будет тянуться за теми, кто остался в живых?

В спальне было тихо. Заново обретший свободу Натан не потрудился закрыть дверь шкафа и задвинуть ящики нашего общего комода. Комод мы оставили из сентиментальных соображений, как память о тех безденежных днях, когда наличных не хватало и мебели было мало. Нас забавляло, что наше белье лежит вместе; это казалось символичным, и мы сохранили эту привычку.

Ящики были наполовину пустые. Подумав, что лучше начать неизбежный болезненный процесс как можно раньше, я переложила ночную рубашку на освободившуюся половину Натана. Движение потревожило мешочки с лавандой, которые я хранила по углам ящика, и высвободило пряный запах.

Но даже запахи меня задевали – слишком ароматные, навевающие столько воспоминаний, сладкие до тошноты. Так что я все бросила, спустилась вниз и позвонила Мэйв.

– Привет, – сказала я. – Хотела узнать, как у тебя дела.

– О, Роуз, – ответила она, будто пытаясь понять, кто я такая или даже вспомнить меня. – Как ты?

– Не очень. Просто не хотела терять связь. Узнать, как ты. Может, пообедать вместе. Я у тебя в долгу, хочу тебя угостить. Можем встретиться на нейтральной территории.