Местечко под солнцем
Шрифт:
– Рутгера Хауера.
– Чего?
– Актера, на которого он похож, зовут Рутгер Хауер, действительно сходство есть. Пива?
– Конечно. А на меня еще совершенно неизгладимое впечатление произвела Луната. Нереальная женщина!
– А, ну это да, - хмыкнул Дима, - на внешность - мисс "Станция Мир", а в душе она самая настоящая селянка-хуторянка: семья, дом, хозяйство. Добродушная жена и мамочка, кажется, она и знать не знает, какой внешностью наделена, совершенно бесхитростное, открытое создание.
– Господи, да это же
– Только мечтай втихомолку, я видел однажды, как Божедар одного мечтателя разуделал, он одним ударом быка может сделать больным и плоским. А мечтателя этого после выгнали отсюда, он тоже был приезжим.
– Да как ты мог подумать! Да что бы я!..
– Да, ладно, старик, я же...
– Да как ты...
– Уже дерётесь?
– вынырнул Герман, вытаскивая следом сетку с раками.
– О-о-о! Герыч!
– Дима приподнялся, протягивая руку для пожатия, здорово, старина!
– Здоров, Дим, подкати туда креслице.
– Ага, - он поставил коляску напротив самого толстого каната.
Через пару секунд Герман уже сидел. И только теперь я заметил, что на его шее и под ребрами, быстро затягиваются кожей, как жалюзи, жаберные отверстия. И я поспешил глотнуть пива.
– А ты, Дим, погляжу, в похмельных шортиках?
– Герман добрался до двухкомфорочной плитки, включил ее и поставил сразу на обе эмалированный таз.
– Да так вот... вчерашний праздник закончился у Феофласта.
Дима привычно доставил ведро воды, опрокинул его в таз, после принес большое льняное полотенце, намочил его и накинул Герману на плечи.
Вскоре кипящая вода щедро запахла укропным духом, и к моменту выгружения вареных раков в миску, размерами чуть меньше таза, на пороге появился некий господин. Он возник как густой июльский ветер, лениво приподнявший тяжелую штору на полуденном окне. Гибкий, идеальный, будто восточная, отполированная ладонями, древесная скульптура, он бесшумно замер в двух шагах от порога. Дмитрий отчего-то зажал себе уши руками и зажмурился.
– Привет, Марк, - Герман, развернул кресло и подъехал к навесной полке, - вот, сбор готов.
Он взял пакетик с молотыми травами и подъехал к гостю.
– Сейчас жарко, дозу уменьшай, больше воды и охлаждай, как следует. И про лимоны с кизилом пока забудь, это для крови тебе вредно сейчас.
– А ежевику можно?
Голос незнакомца прозвучал такой невероятной звуковой гаммой, что у меня перехватило душу мгновенными невидимыми ремнями. И я стал стремительно погружаться в какой-то эйфорический транс...
В чувство меня привела череда значительных пощечин.
– Игоряш, давай, глазоньки отвори, ну, старик, гляди сюда, дыши везде, Игоряк, ты как?
– Что это было?
– еле-еле выбирался я из-под каких-то вязких илистых камней.
– Господи...
– Это был наш Марик, - Дима похлопал меня по небритым щекам.
– Не надо, не надо, все хорошо, - я тряхнул головой и взял протянутую Димой сигарету.
– Что это было?
– Давайте за стол, - Герман кивнул
– Герыч, а где это, ну, кувшин, в который мы будем бросать кости?
– Ведерко под столом.
– Понял, - не выпуская добычу из рук, он полез под стол и вытащил розовое пластмассовое ведро.
– Так что это было?
– я тоже прихватил рачка и вдохнул пьянящий аромат грядущего пивного беспредела.
– Видишь ли, в чем дело, - Дима с хрустом сломал хвостовой панцирь, Марк у нас тут, пожалуй, единственный представитель темной половины мира... слушай, Герыч, вкуснятина! Соли прямо в самый раз! Как ты так рассчитываешь, а? Как определяешь?
– На запах, если на вкус воду пробовать - ошибешься, горячая вода искажает, не поймешь, сколько надо, а на запах... есть короче свои тонкости. Ты рассказывай, давай, человеку.
– Ага, - первый скелетик шмякнулся в ведро, - Марк он инхумен, в общем, не человек, и не Богом созданный. У них каждый какую-то свою работу выполняет, Марк был инкубусом, это такая фигандрия... как объяснить, Гер?
– Согласно учению церкви, - он плеснул себе пару глотков пива, - инкуб был ангелом, попавшим в немилость из-за своего неуемного влечения к женщинам, еще его называют "дьявольским любовником"...
– Во, теперь я расскажу!... не, ну раки просто чумовые! Так вот, понимаешь, старик, на всякую старуху своя проруха, влюбился Марк в Паолку, девка такая неоднозначная, со своими понятиями, не любительница, в общем, всякой там чернухи: - кто-кто? какой такой инкубус-хренубус? изыди, болезный! А Марк уже увяз конкретно, ну, знаешь там: коготок - вся птичка. Поломал, конечно, себя мужик - уважаю, сам себя разуделал, как Бог черепугу, но перестроился, перекрошился на вполне нормального члена общества, только нажил себе болячку - вампиризм, как заболевание собственной крови. Вот теперь сидит плотно на всяких там диетах, травках-отварках, Герыч ему сборы готовит, какая-то водоросля оказалась самой эффективной, вот, на ее основе, и... ну ты понял. Ну, ничего, живут себе помаленьку. Вот только с голосом ничего поделать нельзя... кстати, действует он только на обычных нас, Герычу там, Рэму, Дарику - по барабану, а мы... ну ты понял.
– А как же вы его вообще сюда-то приняли? Не побоялись...
– Видишь ли, старик, у каждого святого есть прошлое, и у каждого грешника есть будущее - не новая истина.
– Мда-а-а... дела... а раки и вправду гениальные.
Так незаметно прошел день, и ближе к вечеру мы с Димой пошли к Феофласту. И откуда я только взял эту губную гармошку! Под звуки донельзя похожие на бессмертное: "Ах, мой милый Августин...", мы с Димычем грустили на белоснежную луну... А потом пришел Рэм и развез нас по домам.