Местный обычай
Шрифт:
— Прости меня, денубиа, — тихо сказал он. — Я не собирался с тобой драться.
— Конечно, нет, — мягко отозвался Даав. — Хотя я вынужден заметить, что ты планируешь рассказать Делму о весьма щекотливой ситуации. — Он склонил голову набок. — Возможно, было бы… поучительно, если бы я поговорил с Энн наедине… — Он намеренно ленивым жестом поднял руку, останавливая готового запротестовать собеседника. — Только чтобы услышать, как она сама рассматривает происходящее.
Он чуть кивнул и позволил себе улыбнуться.
— Мне ведь придется это услышать, рано
Он получил в ответ слабую улыбку.
— Конечно, придется.
— Безусловно. И завтра для этого будет достаточно времени, потому что мне пришла пора — увы! — распрощаться и оставить тебя с этой пугающей кипой деклараций.
Он снова наклонил голову.
— А тем временем обещай мне, что не станешь арендовать дома в городе — по крайней мере завтра. Ладно?
— Обещано.
Эр Том кивнул, а потом обошел столик, чтобы предложить ему руку. Рука об руку они прошли по всевозможным коридорам и через залитую лунным светом Восточную веранду. У машины Эр Том обнял Даава, и тот мысленно обругал свои предательские мышцы, которые чуть заметно напряглись.
Этого оказалось достаточно. Эр Том подался назад, глядя в его освещенное луной лицо.
— Ты на меня сердишься.
Он попытался говорить нейтральным тоном, но Даав ощутил скрытую за ним боль и бросился в его объятия.
— Денубиа, прости меня! Мои несчастные настроения. Я не сержусь. Я устал, а от той заварушки, которую ты представишь Делму, просто голова кругом идет.
— Ха!
Эр Том крепко его обнял, и когда спустя мгновение Даав попросил его поцелуя, он подарил его с готовностью — и облегчением.
Какое-то время Энн бродила по прекрасным и незнакомым апартаментам, но ходьба не смогла ее утомить. В конце концов она наугад сняла с полки одну из книг и, закутавшись в халат, устроилась в углу светло-пшеничного дивана, решив читать до тех пор, пока ее не сморит сон.
Спустя час она оставалась все там же, совершенно без сна, следя за течением лиадийских слов со страницы на страницу и упрямо не думая о том, как ей одиноко, как сильно ей его не хватает или…
Дверной звонок тихо просигналил — один раз.
Она вскочила, взметнув синими полами, стремительно пересекла комнату и приложила руку к пластине замка, только потом сообразив, что следовало бы затянуть на талии пояс. Однако в этом, оказывается, и не было нужды. Тот, кто ждал за дверью, видел все, что она могла показать, — и не один раз.
Эр Том поклонился и, выпрямляясь, устремил на нее жаркий взгляд лиловых глаз.
— Я пришел, — тихо сказал он, — пожелать доброй ночи…
Не в силах говорить, она поймала его за руку и потянула в комнату. Дверь бесшумно закрылась за ними.
Глава двадцать третья
Гость священен. Благополучие и комфорт гостя должны стоять для Дома на первом месте в течение всего времени, пока гость там находится.
Даав
Какое-то время за работой его развлекали только трели птичьих песен, доносившиеся из-за дверей гаража, да редкие шорохи, говорившие о том, что на осыпанную росой траву вышли покормиться кролики. Однако в последние несколько секунд он заметил некое изменение: демонстративный, замедленный ритм, который заставлял вибрировать упертое в пол плечо и отдавался в голову.
Сосредоточившись на сальнике, он лениво подумал, не выпустили ли на газон слона. И немного огорчился, хотя и не удивился, когда спустя несколько минут топанье перешло в резкий стук каблуков, ударявших в каменный пол. Его сопровождало тихое шипение во внезапно наступившей тишине: его обостренные чувства разведчика интерпретировали его как человеческий вздох.
— И что, — вопросил голос его сестры, прозвучавший в модальности старшего ребенка, обращающегося к младшему, — ты делаешь там, внизу?
Крышка наконец поддалась его уговорам и отвалилась, вызвав короткий дождь смазки. Он отпрянул из-под капели, которая щедро украсила грудь его рубашки, и высунулся из-за переднего колеса «Герберта». Его взгляду предстали кремовые кожаные сапожки, кое-где прочерченные голубоватыми травяными пятнами. Плотные шелковые брюки, расширяющиеся книзу и заканчивающиеся ровно над подъемом, были такого же кремового цвета. Даав переключил свое внимание обратно на сальник.
— Доброе утро, Карин, — сказал он, соблюдая вежливость и выбирая для ответа модальность, предназначенную для разговора взрослых братьев и сестер.
Достопочтенная Карин йос-Фелиум разрешила себе вздохнуть еще раз.
— Что ты делаешь там, внизу? — снова спросила она, по-прежнему тоном раздосадованного выговора.
— Заменяю бобинный сальник и отлаживаю синх-мотор, — ответил Даав, тщательно протирая гнездо сальника смоченной в растворителе салфеткой.
Наступило короткое молчание, после чего его сестра с прискорбной предсказуемостью поинтересовалась:
— И это настолько срочное дело, что тебе необходимо им заниматься раньше, чем ты примешь свою родню?
— Ну, — рассудительно признал Даав, поворачивая новый сальник так, чтобы он встал в нужное положение, — тут имеется некоторая срочность. Да. Последняя запасная часть, необходимая для ремонта, прибыла с Земли только вчера вечером, и как только я отлажу синх-мотор, цикл будет в отличной готовности для гонок. Я признаюсь, что уже стандартный год жду возможности участвовать в гонках, но, как ты понимаешь, не следовало записываться с ненадежной машиной.