Место назначения неизвестно

Кристи Агата

– Мне кажется, это слишком отдаленное место для больницы, – заметила Хилари.

– О да, мадам, но оно и должно находиться подальше от всего, учитывая обстоятельства. На этом настаивали власти. Однако здесь чистый, замечательный воздух… Смотрите, мадам, теперь вы можете видеть, куда мы едем.

Он указал вперед. Они подъезжали к первым отрогам горного хребта. На склоне горы было возведено длинное ослепительно-белое здание.

– Великое достижение – построить здесь такой дом, – сказал шофер. – Должно быть, это стоило фантастических денег, и мы в большом долгу, мадам, перед богатыми филантропами со всего мира. Они – не то, что правительства, которые всё норовят сделать подешевле. Здесь деньги текли рекой. Говорят, наш покровитель – один из самых

богатых людей в мире. И поистине, здесь он добился великих успехов в облегчении людских страданий.

Он повел машину вверх по извилистой дороге. Наконец они затормозили у огромных ворот, сделанных из железных прутьев.

– Здесь вам придется сойти, мадам, – указал шофер. – Машинам не разрешается проезжать в ворота. Гараж находится в километре отсюда.

Путешественники вышли из автомобиля. На воротах висел большой колокол, но прежде чем они коснулись его, ворота медленно отворились. Человек в белом одеянии с улыбкой на смуглом лице поклонился новоприбывшим и жестом пригласил их войти. Они прошли в ворота. По одну сторону от дорожки, за высокой оградой с колючей проволокой, располагалась большая площадка, где туда-сюда расхаживали какие-то люди. Когда те повернулись, чтобы посмотреть на приезжих, Хилари задохнулась, потрясенная.

– Но это же прокаженные! – воскликнула она. – Прокаженные!

Холодная дрожь ужаса пробежала по ее телу.

Глава 11

Ворота лепрозория закрылись за путешественниками с металлическим лязгом. Этот звук отдался в сознании Хилари, словно ужасная финальная нота. Казалось, он возглашал: «Оставь надежду всяк сюда входящий…» [18] . «Это конец, – подумала женщина, – окончательный финал…» Отныне все пути к отступлению были отрезаны.

18

Строка из «Божественной комедии» Данте Алигьери – надпись над вратами Ада.

Теперь она была одна среди врагов, и через несколько минут ее, несомненно, ждали разоблачение и провал. Хилари предполагала, что подсознательно знала об этом с самого начала, но непобедимый оптимизм, свойственный человеческому духу, некая настойчивая вера в то, что человеческое «я» будет существовать вечно, не давал ей осознать этот факт. Помнится, в Касабланке она спросила у Джессопа: «Что случится, когда я доберусь до Тома Беттертона?» – и он мрачно ответил, что именно этот момент будет самым опасным. И добавил, что надеется на появление к тому моменту возможности защитить ее. Но сейчас Хилари понимала, что эти надежды не оправдались. Если «мисс Хетерингтон» была агентом, на которого и полагался Джессоп, то ее переиграли вчистую, так, что ей оставалось только признать свое поражение в Марракеше. Но в любом случае что бы смогла поделать мисс Хетерингтон?

Группа путешественников прибыла в место, откуда не возвращаются. Хилари играла со смертью – и проиграла. Но теперь она знала, что предсказания Джессопа оказались верными. Она больше не хотела умереть. Она хотела жить. Жажда жизни вернулась к ней в полной своей мощи. Хилари теперь думала о Найджеле и о могилке Бренды с грустью и горечью, но больше не ощущала того холодного безжизненного отчаяния, которое побуждало ее искать забвения в смерти. Она думала: «Я снова жива, я обрела здравый рассудок и целостность… но сейчас я словно крыса, попавшая в ловушку. Если бы только был какой-нибудь способ выбраться…»

Не то чтобы она не думала об этой проблеме. Думала, конечно же. Но ей, так или иначе, казалось, что едва она встретится с Беттертоном, выхода уже не будет… Беттертон, несомненно, скажет: «Но это не моя жена!» И это будет окончательным приговором. Направленные на нее взгляды… осознание того, что среди них находится шпионка…

И какое другое

решение можно отыскать? А если, допустим, сделать ход первой? Предположим, прежде чем Том Беттертон успеет вымолвить хоть слово, она закричит: «Кто вы? Вы не мой муж!» Если она достаточно убедительно сможет сыграть негодование, потрясение, ужас – сможет ли это вызвать у них сомнения? Сомнения в том, действительно ли Беттертон тот, чье имя он носит, – или же это какой-то другой ученый, присланный, чтобы играть его роль? Другими словами, шпион. Но если они поверят в это, то Беттертона ждет наказание! «Но если Беттертон действительно предатель, – в изнеможении думала Хилари, чувствуя, как мысли мечутся в замкнутом кругу, – если он с готовностью продал им тайны своей страны, не будет ли это наказание для него справедливой мерой? Как же трудно оценивать чью-то лояльность – да и вообще давать оценку, людям ли, событиям ли…» В любом случае следовало попытаться это сделать – посеять сомнения.

Чувствуя головокружение, Хилари вновь обратила внимание на окружающую действительность. Мысли бились в голове неистово и яростно, словно загнанные в угол крысы. Но в то же время внешне она достаточно контролировала себя, чтобы играть свою роль.

Маленькую группу прибывших извне поприветствовал высокий красивый мужчина. Его вполне можно было назвать полиглотом, потому что к каждому обратился на его – или ее – родном языке.

– Enchant'e de faire votre connaissance, mon cher docteur [19] , – сказал он доктору Баррону и тут же повернулся к Хилари: – А, миссис Беттертон, мы очень рады приветствовать вас здесь. Боюсь, вам пришлось вынести долгое и малопонятное путешествие. Ваш муж в полном порядке и, конечно же, с нетерпением ждет вас.

19

Рад познакомиться с вами, дорогой доктор (фр.).

Он сдержанно улыбнулся Хилари, но она заметила, что эта улыбка никак не затронула его холодные светлые глаза.

– Должно быть, вам не терпится встретиться с ним, – добавил встречающий.

Головокружение усилилось – Хилари казалось, что голоса окружающих то накатывают, то отдаляются, подобно морским волнам. Стоящий рядом с нею Энди Питерс поддержал ее под локоть.

– Вы, наверное, не знаете, – объяснил он встречающему, – что миссис Беттертон попала в авиакатастрофу под Касабланкой и получила черепно-мозговую травму. Это путешествие плохо сказалось на ее состоянии, точно так же, как и волнение перед встречей с мужем. Я бы посоветовал ей сейчас прилечь на некоторое время в затемненной комнате.

Хилари слышала теплоту в его голосе и ощущала силу поддерживающей ее руки. Она слегка пошатнулась. Было бы легко, невероятно легко, опуститься на колени, без сил рухнуть наземь… изобразить обморок – или состояние, близкое к обмороку. Пусть ее уложат на кровать в темной комнате – лишь бы ненадолго оттянуть миг разоблачения… Но Беттертон, несомненно, придет туда, как сделал бы любой муж. Он придет туда и склонится над постелью в полумраке, и при первом же звуке ее голоса, при первом же взгляде на ее лицо, едва его глаза привыкнут к темноте, он поймет, что она не Олив Беттертон.

Отвага вновь вернулась к Хилари. Женщина выпрямилась и вскинула голову. На лицо ее вернулись краски.

Если уж финал неизбежен, пусть это будет достойный финал! Она пойдет к Беттертону и, когда он отвергнет ее, попытается прибегнуть к последней лжи, бесстрашно и уверенно заявив: «Нет, конечно же, я не ваша жена. Ваша жена… мне очень жаль, это так ужасно… она умерла. Я была в больнице вместе с нею в миг ее смерти и обещала ей каким-либо образом найти вас и передать вам ее последние слова. Я хотела это сделать. Видите ли, я поддерживаю то, что вы сделали… все, что вы делаете. Я разделяю ваши политические взгляды. Я хочу помочь…»