Место под солнцем
Шрифт:
У Сюзетты двести друзей. Список занимал пять страниц с именами и фотографиями, в алфавитном порядке, с краткими сведениями о каждом друге. Все были молоды, все из Швеции. Уже на первой странице Анника обнаружила Аманду Андерссон. Так как она и сама теперь была полноправным членом большого и жирного сообщества Фейсбук, Аннике стоило только щелкнуть по фотографии Аманды Андерссон, чтобы написать ей сообщение. Вызов закружился по киберпространству, порождая надежду закончиться перепиской или телефонным разговором.
Потом Анника порылась в списке и нашла Клару, фамилия которой оказалась Эвертссон-Хедберг,
«Они получили и мои фотографии, и тоже через вебкамеру», – подумала Анника. Все друзья были, скорее всего, случайными, но это была лучшая подруга Сюзетты.
Анника написала сообщение также и Паулине Сандман, и это сообщение было более длинным и подробным, чем сообщения, отправленные другим девочкам. Она написала, кто она, сообщила, что должна написать о Сюзетте в газету, что она не хочет, чтобы случилось что-то плохое, и поэтому надеется, что друзья Сюзетты отзовутся на ее сообщения.
Потом она снова просмотрела весь список друзей. Там не оказалось ни Амиры, ни Самиры, ни Акиры.
Она позвонила Никласу Линде, но он не ответил, и она попыталась вместо него дозвониться до Кнута Гарена.
Полиция так и не обнаружила никаких следов Сюзетты, сообщил ей норвежец. Поле поиска расширили до четырех километров в радиусе от дома Сёдерстрёма. В этот район попадают поросшие диким лесом участки национального парка, а также горные ущелья и водопады. Поэтому было решено изменить форму поиска: искать в Интернете ее персональные данные, связываться с друзьями и соседями, а также с персоналом баров Новой Андалусии.
Она закончила статью описанием бесплодных попыток полиции найти Сюзетту, написала, что она была настоящим теннисным дарованием, что тренировалась она в клубе своего отца и что ее наставником был человек, некогда занимавший тридцать восьмое место в списке лучших теннисистов мира, и что Сюзетте светила приблизительно такая же спортивная карьера.
Закончив писать, она отправила статью на электронный адрес Патрика.
Потом она получила от Кариты описание маршрута. Оно состояло из конкретных указаний – мимо какого бара ехать, у какой вывески сворачиать, так как увидеть названия улиц можно было далеко не всегда: «После Меркадоны поворачиваешь направо, проезжаешь мимо «Опенкор», дальше сворачиваешь налево…»
Выйдя из номера и спустившись на первый этаж, она спросила у портье номер телефона такси Марбельи.
На случай, если заблудится.
Кварталы здесь были не такими роскошными, как в Эстрельяс-де-Марбелья, но ехать пришлось недалеко.
Многоквартирный дом Кариты Халлинг Гонсалес находился на склоне горы. Ниже дома простиралось поле для гольфа. Уличные фонари, как светящаяся река, спускались к морю. Пуэрто-Банус светился под луной, словно тысячесвечовая лампа. Анника нажала нужные кнопки на столбе и, сидя в машине, ждала, когда откроются непременные испанские ворота.
То, что открылось внутри, своей природной подлинностью
– Добро пожаловать, – сказала Карита Халлинг Гонсалес и расцеловала Аннику в обе щеки, причем с таким пылом, что оставила на ее правой щеке след ярко-красной губной помады. – Входи, входи, и – нет, нет, не надо разуваться, мы в Испании, иди, сейчас я тебя со всеми познакомлю…
На маленькую «соседскую» вечеринку, каковой представляла ее себе Анника, собрался, наверное, весь квартал.
– Видишь ту пару, что смеется там? – спросила Карита. – Она преподает математику в гимназии международного колледжа в Марбелье, а он – шкипер одной из яхт в гавани. У них двое детей. Они живут здесь уже давно. Там еще пара. Обычные люди, хотя и британцы. Все, кто приезжает сюда, становятся шведами. Помнишь рекламу «Дизеля» девяностых годов? Это он ее придумал. Его жена в то время была фотомоделью. Сейчас они живут в соседнем квартале. У них тоже двое детей. Сын футболист, а дочь – чемпионка Испании по выездке.
Анника посмотрела на красивую женщину с длинными блестящими волосами. Та смеялась, положив руку на плечо супруга. Она тоже имела отношение к лошадям.
Карита ткнула пальцем в другой конец комнаты.
– Она шведка, совладелица адвокатской конторы во Франкфурте. Это – новозеландка, подрабатывает шкипером. Молодой человек с собакой агент по недвижимости с Ямайки. Вон тот пожилой человек был раньше директором банка в Кении. Теперь он целыми днями играет в гольф. Та пара, которая пьет каву, из Вермлана. Они переехали сюда после того, как продали свою шинную фирму. Господи, я же тебе до сих пор ничего не налила.
Шелестя платьем, она куда-то побежала, и Анника осталась одна среди богато одетых людей с бокалами вина в руках. Некоторое время она пыталась говорить по-испански, но, сказав soy sueco, тут же перешла на английский. Оказалось, что она представилась как шведский мужчина. Прекрасно!
Она вышла на террасу и окинула взглядом гавань. Отсюда была хорошо видна яркая неоновая реклама «Английского двора».
– Ты разумно поступила, придя сюда.
Анника повернулась, услышав ставший знакомым гётеборгский выговор. Она расплылась в улыбке, словно встретив старого задушевного друга.
– Рикард Мармен, как приятно тебя видеть. Я думала, что ты живешь в Марбелье.
– Я там и живу, но мой партнер живет здесь. Как думаешь, не стоит ли в это вложиться?
Он показал рукой на стоявший рядом таунхаус, на котором висела большая вывеска Se vende – «Продается».
– Это все же хуже, чем модели железных дорог, – сказала Анника.
Рикард от души рассмеялся.
Анника кивнула в сторону вывески:
– Сколько тебе придется выложить за этот дом?