Место под солнцем
Шрифт:
Анника покачала головой и улыбнулась.
– Расскажи о реакции шведской колонии на убийство семьи Сёдерстрём, – попросила она. – Не приведет ли это к бегству шведов с Солнечного Берега?
– Они уже напуганы – если, конечно, не считать преступников и воротил рынка недвижимости. Рост цен остановился из-за операции «Малайя», но ты до сих пор не купишь в Марбелье квартиру дешевле чем за три миллиона, а таун-хаус – дешевле чем за четыре. Самый маленький дом стоит не меньше шести миллионов, а обычный семейный дом – тринадцати миллионов. В Аликанте то же самое можно
– Почему недвижимость такая дорогая именно здесь? – спросила Анника.
Рикард Мармен хлопнул в ладоши.
– Потому что Марбелья – это эксклюзив, а Аликанте – это для народа. Платят за адрес. Вообще все это становится невероятно смешным. Смотри сюда!
Он нашел какую-то страницу в Интернете и повернул к Аннике экран:
– Это пустырь за таунхаусами Каритас. Этот земельный участок продается собственником за пять миллионов шестьсот тысяч евро.
Анника посмотрела на фотографию. Посреди улицы торчал заржавленный фонарный столб. Асфальтированная дорога заросла чертополохом и зияла выбоинами. Дальше виднелись густые заросли какого-то кустарника.
– И за это требуют пятьдесят миллионов крон? – скептически произнесла Анника. – Должно быть, это неудачная шутка.
– Вовсе это не шутка, – возразил Рикард Мармен и снова развернул к себе экран. – Поговаривают, что собственник не остановится и на этом.
– Значит, люди здесь не боятся преступности?
Рикард Мармен перестал улыбаться и заговорил серьезно.
– Даже притом, что газовые атаки стали здесь обычным явлением, в первый раз такая атака окончилась смертельным исходом, – сказал он. – Мой опыт доказывает, что люди продолжают жить в своих домах и после газовых атак. Некоторые испытывают неприятное чувство, большее, чем после обычных газовых преступлений, но все равно остаются. Более того, я уверен, что здесь уличных грабежей и убийств куда меньше, чем у вас в Стокгольме. У меня нет цифр, но я знаю, что здесь такое практически никогда не происходит.
– Но здесь так много гангстеров, – сказала она, вспомнив цифры, приведенные Кнутом Гареном: четыреста двадцать банд, на совести которых тридцать установленных убийств каждый год.
Рикард Мармен задумался.
– Люди этого не замечают, – сказал он. – Когда они видят на улицах множество полицейских машин и пеших патрулей, видят гражданскую гвардию, они успокаиваются и перестают бояться преступников. Вот так это и происходит, знаешь ли…
Анника положила ручку на блокнот. Это не могло послужить материалом для статьи.
– Я тебя разочаровал? – спросил маклер.
Она рассмеялась.
– Не меня, а моего шефа. Он хотел поместить статью под заголовком: «Теперь шведы побегут с Солнечного Берега».
– Думаю, он окажется плохим пророком, – сказал Рикард Мармен. – Как нынче обстоят дела у газетных акул? Они еще кормят обедами?
– Конечно, – ответила Анника.
После обеда Анника решила вздремнуть. Она легла в кровать, взяла детектив Харлана Собена и читала до тех пор, пока ее не сморил сон. Ей снилось, что пропали и Калле, и Эллен и она
Она проснулась с ощущением сильной жажды.
Принимая душ и приводя себя в порядок, она дважды пыталась дозвониться до Нины Хофман. Сообщений от испанской телефонной службы не было, были гудки, на которые никто не отвечал.
Она позвонила Карите Халлинг Гонсалес, поблагодарила ее за работу, сообщила ей номер счета, на который газета перечислит деньги, и сказала, что завтра утром улетает домой.
– Но мы же можем и дальше поддерживать контакт? – спросила Карита. – Может быть, ты еще приедешь?
Анника ответила «Конечно» и вспомнила серию статей, задуманную Патриком.
Она долго простояла перед отелем.
Никлас Линде опоздал на полчаса.
– Прости, девочка, кажется, я становлюсь испанцем.
Анника не отреагировала на шутку. Она терпеть не могла опоздания.
– Ладно, – сказала она, села в машину и захлопнула дверь. – Сколько причастных, сколько подозреваемых, кого поймали, что говорят обвинители и адвокаты?
– Во-первых, я должен проследить за тем, чтобы ты поела, – сказал он и нырнул в туннель под шоссе.
Анника сложила руки на груди.
– Я не голодна, – сказала она, чувствуя, что краснеет от собственной лжи.
Никлас Линде улыбнулся и свернул на маленькую улицу, переходившую в еще более узкую дорогу, поднимавшуюся в гору. Через несколько минут автомобиль ехал уже в полной темноте. Анника испытывала одновременно облегчение и тревогу. Она вглядывалась в провал, куда обрывался край серпантина; от вида голых камней внизу ей стало жутковато.
– Вы проверили, что из похищенных вещей находилось в грузовике грабителей? – спросила Анника и ухватилась за бардачок, когда Никлас заложил слишком крутой поворот.
– Там оказалось все, за исключением сейфа.
Анника продолжала вглядываться в темноту вокруг лучей автомобильных фар.
– За исключением сейфа, – словно эхо, повторила она. – Куда же они его отвезли?
– Если бы его везли в кузове грузовика, то он оставил бы следы, но никаких следов в кузове не нашли.
– Какие следы мог оставить сейф?
– На вилле он был вмурован в кирпичную стену, и преступникам пришлось разбить ее, чтобы забрать сейф. В грузовике должна была остаться пыль, кирпичная крошка, цемент, если бы сейф погрузили туда.
– Может быть, сейф упаковали в мешок? – предположила Анника.
Никлас Линде на мгновение отвлекся от дороги и искоса взглянул на Аннику.
– Смотри на дорогу, милый, – сказала Анника и жестом указала вперед.
Полицейский вздохнул и отвел взгляд.
– Это был небольшой сейф, – сказал он, – но им не поиграешь, как мячом. Для того чтобы его перетащить, нужны как минимум два человека. Думаю, что надо искать другое объяснение.
Они объехали выступ скалы и выехали к населенному пункту на склоне горы. Несмотря на крутизну этого склона, белые домики лепились друг к другу ряд за рядом в свете уличных фонарей и маленьких неоновых вывесок.