Место под солнцем
Шрифт:
Ливий прислонился плечом к стене здания и уже в который раз посмотрел на Северина. Друг лежал неподвижно, и оставалось лишь гадать, дышит он или нет. Нужно было уехать в Треверберг сразу же после того, как заявился Рамон. Не устраивать игрища с выяснением правды. Он узнал правду, но заплатил за нее несколькими жизнями. Возможно, то были жизни предателей, но ни один из них с ним уже не заговорит и на вопросы не ответит.
Рамон. А куда подевался Рамон?
— Что ты сказала? — спросил Сезар.
— Твоя сестра жива. Я говорила с ней не больше часа назад. Она сказала, что ты последний
В руке Тары сверкнул маленький кинжал из храмового серебра, и мгновением спустя его лезвие вонзилось Сезару в бедро. От неожиданности он ослабил хватку, и она, вырвавшись, бросилась к Ливию.
— Ах ты дрянь!
Сезар поднял пистолет и наставил его на женщину. От очередного выстрела у Халифа зазвенело в ушах, и он бессильно опустился на ступени, закрыв глаза.
— Все хорошо, — услышал он голос Тары. Она погладила его по щеке, а потом прижалась к груди. — Не умирай, ладно? Ты ведь не собираешься умирать? Мудаки с красивой мордашкой чертовски живучие, я знаю.
— Северин, — прошептал Ливий, обнимая ее за плечи. — Что с ним?
— Жив твой Северин, — донесся до него знакомый голос. — Но медицинская помощь вам обоим не помешает.
Рамон поднялся на крыльцо, оглядел лежавшего лицом вниз Сезара и, упершись ему в бок носком ботинка, столкнул со ступеней. Мистер Нойман распластался на траве. Со стороны могло показаться, что он смотрит в небо. И, возможно, даже любуется этим небом. Мог бы любоваться, если бы не пулевое отверстие во лбу.
— Значит, только нож, и никакого огнестрельного оружия, сукин ты сын, — сказал Халиф. Тара поддержала его за руку, помогая подняться.
— Я решил, что на один пистолет ты не полагаешься, и где-то в твоей машине есть второй, — рассудил Рамон. — Нашел под водительским креслом. Подумал, что может пригодиться. Оба заряжены пулями из храмового серебра. Ты верен себе.
— Да-да. Посмотри, как там Руна и Гвен. И уведи Тару в дом.
— Я не пойду в дом! — воспротивилась эльфийка. — Посмотри на себя! Тебе нужна помощь!
Ливий устало кивнул Рамону, и тот положил руку Таре на плечо.
— Пошли, — коротко сказал он. — Позовем врача.
Подойдя к Северину, Халиф присел на залитые кровью доски и попытался нащупать пульс на шее друга. Он был слабым, но сердце до сих пор билось.
— Змей, ты меня слышишь? Только попробуй сдохнуть, я отправлюсь за тобой в Ад и накостыляю по первое число.
— Черт, больно, — пробормотал Северин, открывая глаза. — А, это ты. Хорошо. Посиди со мной немного. Я хочу видеть твое лицо перед смертью. — Его пальцы сжали руку Ливия. — Я звонил Сабрине. Сказал, что до сих пор люблю ее. И на том свете тоже буду ее любить. А она не ответила, представляешь? Просто положила трубку. Но это неважно, потому что я все сказал. — Он закашлялся и тыльной стороной ладони вытер выступившую на губах кровь. — Что бы там ни думал, я тебя не предавал. В гробу я видел их игры. В гробу. Смешно, а? Как ты думаешь, Сабрина придет на мои похороны?
— Похороны? — Опомнившись, Халиф влепил Северину пощечину
Ливий занес руку для того, чтобы ударить Змея снова, но сопротивляться усиливающейся слабости уже не мог. Пространство исказилось, небо и земля поменялись местами, а потом закрутились в странном танце. «Она жива, — подумал Халиф, падая в темный омут беспамятства. — Эоланта жива».
***
Адская боль в правой руке была первым, что почувствовал Ливий при пробуждении. Когда сознание стало более-менее ясным, он понял, что болит не только рука, но и шея, и грудь, и даже спина. Он бессильно застонал, попытался повернуть голову и открыл глаза. Маленькая комната с низким потолком и белоснежными стенами даже отдаленно не напоминала его спальню. На прикроватной тумбочке стоял букет свежих цветов. Окно было открыто, ветер трепал легкие занавески.
— Доброе утро, мистер Хиббинс.
Над ним склонилась хорошенькая светловолосая медсестра.
— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась она по-английски.
— Готов прямо сейчас бежать марафон. Ну, может, не прямо сейчас, но спустя денек-другой. — Он помолчал, восстанавливая в памяти последние события. Чертова пуля из храмового серебра. — Долго я тут валяюсь?
— Вы проспали три дня. Мы дали вам немного морфия и сыворотку против столбняка.
— Судя по всему, морфий вы мне давали давно. — Ливий потер плечо и сжал зубы, сдерживая проклятия. — Я бы продал душу за очередную дозу, но у меня с ним непростые отношения. Потерплю.
— Хотите пить? Или, может, вы голодны?
— Не голоден, но умираю от жажды.
Медсестра протянула ему стакан с водой.
— Вам нужно много пить, — сказала она серьезно. — Вы потеряли много крови.
Халиф проследил взглядом за пластиковой трубкой, один конец которой уходил к прозрачной капельнице, а второй был прикреплен к вставленной в вену игле.
— А как насчет сигареты, миледи? Вот от чего я бы точно не отказался.
Виновато улыбнувшись, медсестра покачала головой.
— Курить вам пока не стоит, мистер Хиббинс. Но вы можете принять гостей.
— Каких гостей?
— О, здесь была целая толпа. Все хотели повидать вас, но врач запрещал. Леди Тара ждет в коридоре. Она немного посидела с вами, когда вы спали.
— Позовите ее, пожалуйста.
Ливий окликнул медсестру, когда она подошла к двери.
— Северин Назари, мой друг. Как он?
— Лучше, чем три дня назад. Пуля попала в легкое, когда его привезли, он почти не мог дышать. Долго оперировали, но доктор Клар — настоящий волшебник.
— Уж знаю, он штопал меня тысячу раз. Позовите леди. Она обрадуется, узнав, что я восстал из мертвых.
Тара, одетая в европейский костюм с узкой юбкой и приталенным пиджаком, на мгновение замерла на пороге, а потом подошла к кровати и опустилась на деревянный табурет.
— Ты козел, — сказала она вместо приветствия. — Я еще никогда так не ревела.
— Можешь поплакать еще, на этот раз, по счастливому поводу. Халиф разменял еще одну жизнь. Не знаю, сколько осталось, но в ближайшее время проверять не намерен.