Место под солнцем
Шрифт:
Змей достал ключи от машины.
— Ну, теперь-то мы едем домой? Пожрать, принять ванну, отдохнуть, а?
— Да, — повторил Халиф. Он стоял на тротуаре, глядя вдаль, и перебирал в пальцах сигарету, не торопясь закуривать. — Сегодня Умар был каким-то чересчур спокойным. И эти внезапные откровения.
— Твоя паранойя уже сидит у меня в печенках. Есть в этом городе хотя бы кто-то, помимо Рамона, кого ты не подозреваешь во всех смертных грехах? Давай поедем к Брике. Ты оторвешься, расслабишься, ненадолго забудешь о своей чертовой мести. Может, тебе полегчает?
Ливий закурил и бросил обгоревшую спичку себе под ноги.
— Знаешь, о чем я думаю? — спросил он. — У Сезара достаточно связей с работорговцами. Он узнал о случившемся с Эолантой много раньше, чем я. Почему он не попытался ее найти?
— Может, и попытался, но не преуспел. Или был слишком занят своей драгоценной империей, о которой трещит на каждом углу. Ты как, услышал мое предложение — или следует повторить еще раз? Рамон скучать не будет, он развлекает дам.
— И почему я узнал об этом так поздно? У меня полно знакомых среди тунисских работорговцев. А у них, в свою очередь, полно знакомых в алжирской тюрьме. Они привозят туда девок круглый год.
— Не знаю, за что я опасаюсь сильнее — за твой слух или за твой рассудок, Халиф. И беру свои слова насчет заведения Брике назад. Тебе нужно не к девкам, а в постель. В смысле, хорошенько выспаться. Когда ты в последний раз нормально спал? Дай сюда.
Змей протянул руку, и Ливий отдал ему недокуренную сигарету.
— Не помню. Мне снятся идиотские сны. Может, я и вправду схожу с ума?
— Да брось, — рассмеялся Северин, затягиваясь. — Ты был психом в тот день, когда мы познакомились. Так что на этой почве у тебя полный порядок. Ну что? Едем домой? Или к Брике?
— Едем к Хадидже. Хочу выпить.
— Оставишь Рамона наедине со своей сестрой?
— Я буду пить до тех пор, пока это не перестанет меня интересовать.
— В смысле, опустошить весь ее погреб и оставить бедную женщину без капли алкоголя?
— А потом мы поедем к Брике, и если я найду в постели Гвендолен чужого мужика, то ему несдобровать.
— Прямо как в старые добрые дни, когда ты приходил туда настолько пьяным, что не мог переступить порог, не говоря уж о чем-то более серьезном.
— Можешь ехать домой, я тебя за собой не тащу. Пожрешь, примешь ванну и выспишься.
— Нет уж. Если предаваться ностальгии, то на полную катушку.
Глава восьмая. Ливий. Прошлое
1962 год
Басра, Ирак
Молоденькая служанка склонилась над Ливием, поцеловала и небрежным жестом откинула за плечи растрепавшиеся волосы.
— Мне хорошо с тобой, господин, — тихо сказала она, — но я должна идти.
— Куда? Еще нет и полуночи.
— Я ложусь рано, господин. И рано встаю. У меня много работы. С утра я занимаюсь стиркой…
Халиф сел на кровати и поставил локоть на подушку, наблюдая за тем, как служанка поднимает с пола сброшенную парой часов ранее одежду. Она называла ему свое имя? Вроде бы нет, да он, кажется, и не спрашивал. Может, спросить? Не стоит. Вряд ли она появится здесь еще раз.
— Я понял, не начинай. Чем тебя не устраивает моя постель?
Служанка очаровательно покраснела, натягивая платье.
— Подруги будут расспрашивать меня о том, где я была.
— Никогда не понимал эту вашу женскую зависть.
— Они будут сплетничать, господин…
— И что с того? Здесь полно мужчин. Пусть твои подруги устроят свою личную жизнь вместо того, чтобы обсуждать чужую. Или здесь принято ждать приглашения? Взять хотя бы тебя. Смотришь на своего Ринальдо, как кот на банку сметаны, но не делаешь ни единого шага для того, чтобы его заполучить.
Пальцы девушки воевали с пуговицами на груди.
— У Ринальдо есть жена, — без особой уверенности в голосе ответила она.
— А у тебя есть молодость, грудь, ради которой я прирезал бы с десяток соперников, и женские чары. Приди к нему в спальню и разденься. Руку даю на отсечение: он мигом забудет о своей жене. А если нет, советую обратить внимание на другого, потому что он предпочитает мужчин.
— Если я так нравлюсь Ринальдо, то почему он не подошел ко мне, как ты, господин?
Дни в доме Гектора лениво перетекали один в другой. Румын был приверженцем четкого режима: подъем, завтрак, обед и ужин — в строго определенное время, работа, прогулки по саду, пробежки, плавание в бассейне и медицинские процедуры — тоже. При более близком знакомстве он оказался приятным собеседником, одинаково хорошо умевшим слушать и говорить, давал гостю полную свободу передвижения и заботился о том, чтобы слуги не донимали того вопросами. Но Ливий, в отличие от хозяина, режим ненавидел и чувствовал, что график сводит его с ума. Единственным подобием развлечения были женщины, которые иногда приезжали к Гектору и ужинали вместе с ним и Халифом. Темнокожие красавицы в дорогих платьях и с бриллиантами на шее. С таких ужинов румын уходил раньше обычного, и Ливий, допивавший кофе, вежливо улыбался, думая о том, что старому хрычу в очередной раз перепал лакомый кусочек, а он будет довольствоваться книгами и игрой на рояле.
Через неделю с лишним Халиф понял, что чаша его терпения переполнилась, и к такому длительному воздержанию он не готов. Грации и след простыл: он искал ее по всему дому, но слуги только пожимали плечами: «госпожа сама найдет вас, если сочтет нужным». С каждым днем он злился на дерзкую девку все сильнее, что не мешало ему представлять красочные картины того, что он с ней сделает, когда она наконец-то до него снизойдет. Или она поступает так со всеми? Это часть игры? Уж лучше бы эта игра продолжалась на уровне аромата розового масла и цветов на подушке. Все зло в мире от женщин. Халиф думал, что они рождаются с тонким восприятием мужских слабостей. Словом, молоденькая служанка попалась под руку как раз вовремя.
— Я поговорю с ним и объясню, что он должен вести себя более решительно.
— Ах, нет! — округлила глаза служанка. — Я не хочу, чтобы Ринальдо изменял жене. Он любит ее… это разобьет ей сердце!
— Только дурак будет рассказывать жене о красотках, которым он присовывает на досуге. Переспал здесь, переспал там. Такова природа мужчины. Нам нравится покорять. А вершина, покоренная однажды, теряет свою привлекательность.
— Зачем же тогда люди женятся, господин? — спросила девушка, рассеянно накручивая на палец темный локон.