Место смерти изменить нельзя
Шрифт:
Телефон довольно долго не отвечал. Наконец в трубке раздался сонный и ленивый, хрипловатый голос:
«Алло?»
— Соня, это ты?
— Да, я… — врастяжку произнесла Соня.
— Это Максим…
— Я слышу.
— Как ты? — Максим растерялся. Он рассчитывал на другой прием. — Устала.
— Может… Может, мне приехать?
— Я сплю… Я снотворное выпила… ты извини… так хочется спать… — Соня зевнула в трубку.
— Да, конечно, — поспешно и холодно ответил Максим.
— Как-нибудь в другой раз, — пробормотала
Максим налил себе еще водки.
…Соне снилось, что звонил телефон. По-змеиному извиваясь, звонок вползал в ее сон и вился, обвивался вокруг нее, как объятия Максима… Она было хотела уже потянуться к телефону, но Максим не пускал ее. Наконец кто-то снял трубку, и телефон перестал трезвонить. «А-а, это Пьер», — подумала она и обрадовалась, что он вернулся.
«алло?» сказал Пьер почему-то ее, Сониным, голосом. «Да, это я… Я слышу… Я сплю…» — отвечал ее собственный голос.
Она действительно спала и ничему не удивлялась.
Во втором часу ночи Максим понял, что он уже не хочет ни кофе, ни незатейливого ужина собственного изготовления, сиротливо стоявшего на столе в ожидании Реми. Единственное, чего он хотел, — это лечь спать. Не выдержав, он набрал номер Реми, но телефон не ответил. Максим взял один из бутербродов и сделал себе чашку растворимого кофе — для приготовления настоящего кофе он поджидал детектива.
Сонливую тишину взбудоражил телефонный звонок.
— Я из машины звоню. Я еду к вам, ничего, не поздно?
Ну раз из машины, раз уж едет… Тогда, конечно, не поздно.
Через пятнадцать минут Максим услышал звук раскрывающихся дверей лифта.
Реми, необычайно серьезный, вошел в квартиру без лишних приветствий и направился прямо к столу на кухне. Затем вернулся в прихожую, снял куртку, после чего уже устроился за столом окончательно. Максим наблюдал за ним, не приставая с вопросами.
— Это мне? — спросил Реми, указывая на тарелку.
— Да. — Максиму уже есть не хотелось. — И за вами приготовление кофе.
Детектив кивнул с набитым ртом. Максим ждал. Но Реми, казалось, был полностью погружен в свои мысли и в поедание бутерброда. Наконец он встал, еще дожевывая, наполнил кофеварку и повернулся к Максиму.
— Хоть убейте меня, а вот не могу поверить, что это она.
— Неплохо для первой фразы, — кивнул Максим. — И, что хорошо, понятно очень.
Реми посмотрел на него озабоченно.
— Она богата и респектабельна…
— Маргерит? Реми вздохнул.
— Маргерит… Машина-то — та самая. Насколько позволяют судить мои исследования — она. Все сходится — и грязь, и кровь…
— Это ее машина, на ваш взгляд?
— Не знаю. Придется подождать утра, будем все это выяснять с полицией.
Я предполагаю, что это старая машина ее покойного мужа… Посмотрим, что покажет их экспертиза, но хотелось бы мне понять, что происходит! Ну не может быть, чтобы это была Маргерит!
— Почему?
— Она богата, респектабельна…
— Вы
— …Она неловкая, она несуразная какая-то… Вы вот, например, видите ее в роли убийцы, убийцы расчетливого и при этом с воображением?
— Я ее недостаточно знаю, чтобы судить. Она детективы любит — может, просто начиталась?
— Она их не только любит, она их даже пишет втайне от всех…
— Тем более.
— Проблема в том, что — хоть убейте меня — не идет Маргерит эта роль, не идет! Как платье, которое на нее не налезает. Драгоценности — конечно, мотив хорошенький, и все же этого мало, мало… Для нее, с ее претензиями и с ее ограниченностью, подобное преступление чересчур хитро и чересчур жестоко. И грязно. Завтра, конечно, полиция вплотную займется алиби всей этой компании, и Маргерит в том числе… Кроме того, она вряд ли пользуется этой машиной. Кому бы она ни принадлежала — Маргерит не стала бы водить эту развалину. Только чтобы дверцу открыть — нужно немало сил приложить… Я не представляю Маргерит, развивающую на этой машине достаточную скорость, чтобы вас сбить!
— Но кто тогда мог воспользоваться ее «Пежо»? И, если это не ее машина, почему она стоит в гараже Маргерит?
— Хотел бы я знать.
— У нее есть сын… Помните, Реми, он в Америке учится? Может, он сейчас здесь, во Франции? Может, это его рук дело?
— Не годится, — покачал Реми головой. — Для осуществления этой цепочки — попытка кражи, наезд на вас, убийство Арно, кинжал из коллекции Пьера, машина Арно возле дома Ксавье — для всего этого нужно очень неплохо ориентироваться в семейных делах и вообще на местности. А ее сын, если даже и приехал, никак не сумел бы за короткое время все это организовать!
— Однако вы предположили сегодня, что автором всех этих преступлений мог оказаться графский потомок! Но ведь он тоже не вхож ни в этот круг, ни в семью, ни в дом Пьера! Как он, по-вашему…
— Теоретически некий потомок того или иного пола, живя во Франции и, может быть, в Париже, располагал достаточным временем, чтобы выследить и все разузнать об этих людях — и об Арно Доре, и о Ксавье, и о Пьере Мишле… Но это, конечно, работа та еще! Потому-то я и отложил потомков на завтра, а сегодня решил все-таки покопаться в ближнем кругу…
— Ну, мы все-таки накопали кое-что: «Нежо», — утешил его Максим.
— Но не убийцу.
— А может, все-таки Маргерит? Ведь у нас достаточно оснований, чтобы считать, что действовала женщина.
— Мало у нас оснований на самом деле… — вздохнул Реми. — Ну, явилась к вам некая женщина, за рулем машины была женщина, а в саду вы кого видели?
Мужчину!
— Она могла просто одеться в брюки, в конце концов!
— И мужчина мог переодеться в женщину… возразил Реми.
— Под женщину мог с легкостью Жерар подделаться. У него во внешности есть что-то женственное. Реснички, глазки, кудрявенький такой…