Место явки - стальная комната
Шрифт:
В гримерную заглянул и тут же исчез Эрвин Грюне. Астрид заметила его, сказала:
— Смотри, опять… Зря он, честное слово… Абсолютно не в моем вкусе.
Карин улыбнулась.
— Вот-вот, — поддержала ее Астрид. — Улыбайся! Проверено.
— Тебе никогда не бывает грустно? — спросила Карин.
— Никогда! Даже когда мой Диттер уходит ночевать к своей жене, я веселюсь.
— Что ж тут веселого?
— А я ее видела. Без смеха смотреть невозможно. На месте Диттера я бы всю ночь хохотала. До
Когда Карин выходила из театра, ее окликнул Эрвин Грюне, который ждал на улице. Он был с кофром и фотокамерой.
— Карин, я должен вас сфотографировать, — сказал он. — Вот для этой витрины.
— Пожалуйста. Куда мне встать?
— Вот так хорошо!
Грюне несколько раз щелкнул аппаратом. Карин при этом, как заправская актриса, задорно меняла позы и выражение лица.
— Спасибо, — сказал Эрвин.
— Спасибо, — ответила Карин и совсем было собралась уходить, но Эрвин ее задержал.
Еще вот что… — сказал он смущенно и протянул конверт: — Я вам письмо написал.
— Письмо? — изумилась девушка. — А так сказать не можете?
— Так — я собьюсь, я не решаюсь, вы прочтите, сейчас…
Карин развернула письмо.
— Я буду вслух читать! — сообщила она.
Всем своим видом Эрвин выражал смущенное смирение.
Карин вслух прочитала:
— «С первой минуты, когда я вас увидел, я понял, что все в моей жизни переменилось. Я не надеюсь на счастье, знаю, что недостоин вашего внимания. Но я не могу не видеть вас каждую минуту, не слышать вашего голоса, не знать, что вы рядом. Я хочу, чтобы вы об этом знали».
— Ну, что вы скажете? — робко спросил Эрвин.
Карин пожала плечами и хотела вернуть письмо.
— Нет-нет, оставьте себе… Ну?
— Очень искренне написано, — сказала Карин. — Знаете, — добавила она грустно, — наверное, сейчас совсем не время влюбляться.
В большой квартире, специально снятой для артистов, в одной из комнат разговаривают Стен Экман и Карл Монссон.
Карл лежит на тахте, Стен вышагивает рядом и говорит:
— Я думал, что никогда, никогда уже не смогу полюбить. Ты не представляешь, какая это девушка!
— Почему не представляю? Представляю…
— Да, ты видел ее на сцене. Это удивительно. Но и это не вся она. Она Наташа и не Наташа. Она — Карин. Что мне делать, Карл, посоветуй!
— В таких делах трудно советовать. Ты взрослый человек… — замялся Карл.
— Вот, вот, именно! Я же стар для нее, у меня сын. Захочет ли она, поймет ли?.. Полюбит ли ее Оскар?.. — Стен продолжал метаться по комнате.
— Ты с ней объяснись, — сказал Карл, — послушай, что она скажет.
— Ты думаешь? Это не испугает ее? Идет война, гибнут люди. Это очень стыдно, что я полюбил в такое время?
Карл приподнялся, сел, подпер подбородок кулаком:
— Ты счастливый… — сказал он. —
— Поздравляю, — быстро поздравил Стен, продолжая оставаться в своих мыслях. — Все давно это ждали.
— Да я видел. Она ждет, все смотрят. Вот и разрубил разом. Перееду в ее комнату, — Карл потянулся. — Мы тебя приглашаем на дружеский ужин… Она где-то хороший кофе достала.
— Значит, ты считаешь, надо ей все сказать? — не слушая друга, говорил Стен. — Конечно, ты прав, если она — это она, как я ее понимаю, она все должна понять! Ах, Карл, как я счастлив! Я буду работать, как вол, как зверь, я сделаю наш спектакль, я докажу, что я молод еще, что я все могу, что я есть я, и она меня полюбит. Не сможет не полюбить…
В фотолаборатории, которая расположена в одном из подвальных помещений хутора, принадлежащего немецким разведчикам, Эрвин Грюне печатает фотографии Карин. Несколько ее увеличенных портретов уже висят на протянутом вдоль стены шнурке.
Эрвин вынимает из раствора очередной большой отпечаток, внимательно разглядывает его, вешает рядом с другими. Красный свет от фонаря придает всему зловещую таинственность.
Подумав, Эрвин решительно приспускает цилиндр фотоувеличителя, изображение Карин резко уменьшается, и вот он ножницами вырезает маленькую — в четверть ладони — фотокарточку Карин.
В этот момент к фотолаборатории по темному коридору бесшумно приближается профессор. Он заглянул в дверную щель и только тогда постучал. Он успел увидеть, как Эрвин что-то быстро спрятал вместе с бумажником в нагрудный карман, а потом уже открыл дверь.
Профессор вошел и увидел портреты Карин:
— Натали Ростова?
— Карин Хольм…
— Ясно, ясно, — говорит профессор. — А зачем так много?
— Для витрины… ей подарю…
— Так много? Зачем? — тусклым голосом повторяет профессор и вдруг напористо приказывает: — Глаза!..
Эрвин вытягивается, смотрит в глаза профессору.
А тот ловким жестом извлекает из внутреннего кармана Эрвина бумажник и вынимает из него еще влажное фото Карин. Профессор пристально смотрит в глаза Эрвину и веско произносит:
— Как это надо понимать? Эта девушка не для тебя. Она ни для кого. А может быть, ты влюбился?.. Мальчик, ты ведь все провалишь… Отвечай! Влюбился?!
Профессор бьет Эрвина по одной щеке, потом по другой. Тот стоит без движения. Только отводит глаза.
— Глаза! — кричит профессор. — Скажи, что я ошибся! — Он бросил фото Карин на пол. Эрвин видит, что мягкие войлочные тапочки профессора наступили на фото.
— В нее влюблен Стен Экман. Их видели вместе в парке, — сказал Эрвин.