Метагалактика 1995 № 1
Шрифт:
По палубе тяжело бухали сапоги — бежали, спешили вахтенные.
— Что, господин капитан? Что, Стефан?
— Ничего, ребята. Отбой, — белое лицо Бурковского одеревенело.
25 августа. 12 час. 56 мин.
Бурковский вошел в свою каюту и увидел сидящего на койке Петю.
Рядом загадочно улыбался азиатский лекарь.
— Вот, Стефан… господин капитан. Я, кажется, живой, — Петя уперся обеими руками в койку, пытаясь встать.
1
— Земля! — оглашено кричал впередсмотрящий с мачты.
— Мадагаскар, — невозмутимо сообщил стоявший рядом с Бурковским индус.
2 сентября. 20 час. 47 мин.
Они вышли в долину, окруженную пологими холмами.
Свободные люди — белые, черные, желтые.
Кто-то от счастья, нахлынувшего безумного веселья начал напевать, прихлопывая, приплясывая. Люди входили в образовавшийся круг. Каждый пел и танцевал, как подсказывал ему голос далекой, навсегда потерянной Родины.
Но был этот праздник, обретенной очень долгожданной свободы.
А потом вспыхнул костер. И шло по кругу вино. И хлеб.
В разгар веселья кто-то тронул Бурковского за плечо, он поднял лицо и просиял:
— Каземир! Ты?
— Каземир, приземистый плотный человек в форме французской армии, поднес палец к губам и сделал знак следовать за ним.
Они поднялись на холм.
Они сидели на громадном валуне и все говорили, говорили…
Было что вспоминать…
Они верили и не верили, глядя друг на друга…
Встретиться!.. И где?.. В Африке!
Когда-то они, польские офицеры, сражались в одном полку. После разгрома русскими войсками варшавского восстания, судьба разбросала боевых друзей… Сегодня Каземир в составе польского отряда был на стороне французского императора.
Великий Наполеон гарантирует независимость Польши. Я и мои подчиненные охраняем берег французской колонии Мадагаскар от английского вторжения. Мы обязаны помогать Бонапарту, пока он не поставит британского льва и русского медведя на колени, — продолжал свой сбивчивый рассказ Каземир и неожиданно сменил тему. — Постой, кто эти люди. Что за сброд с тобой?
— Не будь так категоричен. Все не так просто.
— Хорошо, пошли к нашим, — встал с камня Каземир. — Объяснимся.
Они пошли к крепости, возвышавшейся на недалеком утесе. За ними тихо крался Петя. Он мало что понимал из разговора капитана с незнакомцем, но чувствовал нехорошее.
Он стоял в кустах возле освещенного окна, в котором, как в театре теней, двигались, что-то говорили возбужденные люди.
Внезапно чьи-то сильные руки схватили его за горло.
…Петя очутился в освещенном помещении. За столом сидели офицеры в незнакомой ему форме. Горел камин. Расхаживал черный дог. Подносил к губам шампанское капитан Стефан Бурковский.
— Отпустите мальчика, — приказал
Петю посадили за стол.
— Не смотри на меня волчонком, — подставив бокал, подошел к нему Бурковский. — Довольно вражды. Экие вы — русские… Успокойся и выслушай. Все люди, которых ты перед собой видишь — мои друзья по оружию. Мы вместе поднялись против твоего русского царя, против твоей деспотической России. Мы — поляки! И не позволим, чтобы нас унижали. Ты — русский мальчик, русский дворянин, конечно, ни в чем не виноват. Все зло совершили наши отцы и деды. Панове! — обратился Бурковский к сидящим. — Я провожу мальчика.
2 сентября, 23 час. 01 мин.
Они вышли к океану.
— Ну вот, Петя все. Прощай, — сказал Бурковский.
— Зачем вы всем нам врали про свободную землю? — спросил Петя.
— В жизни все не так просто, малыш… Моя крохотная Польша и твоя гигантская Россия… Я католик, ты — православный. Меня ждут мои товарищи…
— Вы решили нас бросить? Мы же Вам верили!..
— Мальчик мой! Я уже ничем не смогу вам помочь. У меня другие обязанности, другой путь. Но ты должен — слышишь? — должен создать нашу коммуну, нашу святую коммуну свободных людей! Обязан! Перед совестью своей и Богом сейчас же поклянись!
По щекам Пети катились слезы.
— Дядя Стефан, я не смогу без тебя…
— Прощай, — Бурковский обнял Петю. — Прости, — и зашагал к утесу.
В противоположную сторону, не разбирая пути, побрел мальчик.
3 сентября, 0 час. 10 мин.
Океан выходил из темноты, царапал белыми лапами пологий пустынный берег.
Опять взошла луна, и тут Бурковский увидел невдалеке незнакомый корабль.
К берегу бесшумно приближались лодки с вооруженными людьми. Одна… вторая… пятая…
Бурковский скрылся в манговых зарослях, напряженно, всматриваясь, пытаясь понять — кто они, ночные пришельцы?
Лодки одна за другой, с хрустом, врезались в береговую гальку. Из них, помогая друг другу, выпрыгивали солдаты. Бряцало оружие, звучала негромкая английская речь.
— И сюда добрались, сволочи… — прошептал Бурковский.
Оглянулся: в форте, где были его товарищи, безмятежно светились огни.
Бурковский бросился вверх по скользкой кремнистой тропе, но тут же понял — предупредить не успеет.
Англичане проворно карабкались следом — Бурковский затылком чувствовал дыхание молодых тренированных людей.
И тогда он выпрямился и вышел на площадку — одну из немногих, что остались на пути к форту.
Его неожиданно возникшая из тьмы фигура — темный силуэт на фоне освещенного дома — была одновременно и внезапной опасностью и идеальной мишенью.
Бурковский смотрел на застывших в растерянности врагов… И вдруг громко рассмеялся. Нет! Этого не могло быть! И тем не менее… Во главе отряда на скалистой тропе стоял… боцман.