Метагалактика 1995 № 1
Шрифт:
— А вот и шеф, — обернулся ко мне Вася, — Петрович, чегой-то ты смотришь на меня словно прицеливаешься?
Я не ответил и сел заполнять журнал. Прием зерна, сепарирование, отпуск на мельницу. Прием зерна, а ведь в ночь исчезновения Рахова мы тоже принимали зерно, а в двух других случаях? Я быстро перелистал журнал. Так и есть, все три исчезновения произошли тогда, когда элеватор принимал зерно. Может быть это не случайно? Да нет, ерунда, какая здесь может быть связь, просто совпадение.
Остаток смены прошел спокойно и мы ушли домой заработав кучу бабок. За время
Я принял смену и в сопровождении Алексея пошел на обход элеватора. И на зловещем надсилосном этаже на меня снизошло вдохновение, иначе не скажешь. А зачем собственно уносить трупы через галерею? Сейчас ведь зима, значит можно просто бросить тело в загружаемый силос и все! Завалит зерном, и до весны, а то и до лета, когда еще силоса прогреются, никто ничего и не обнаружит. Ведь очередь свежезагруженных силосов придет не скоро.
— Леша, идем на пульт.
— Петрович, посиди за пультом, я на минутку, — встретила нас Татьяна.
— Хорошо. Леша сопроводи, пожалуйста.
Я перелистал журнал. Когда пропал Рахов, мы загружали стотринадцатый силос. Вот оно, решение задачи. А галерея, что же, ей тоже нашлось место в моей версии — по галерее можно незаметно прийти и уйти. Засов сообщник с элеватора задвинет потом, а в момент совершения убийства он, сообщник, на виду и следовательно, вне подозрений. Осталось только проверить мои теоретические выкладки.
— Татьяна, какой силос у нас свободен? — спросил я как только Леша и оператор вернулись на пульт.
— А что случилось?
— Лаборатория дала ценное указание освободить стотринадцатый.
— Разве? — она посмотрела в ведомость, — у меня здесь ничего нет.
— Елена Викторовна мне звонила, когда вы выходили. Так что собирай маршрут. И внимательно следи за амперметром, как только нагрузка упадет — скажи мне.
Татьяна защелкала рукоятками пультовых переключателей.
— Готово, запускать?
— Запускай.
Время шло, а стрелка амперметра стояла на красной отметке как прибитая,
— В Багдаде все спокойно? — на пульт ввалились Вася и Егорыч.
— А чегой-то вы затеваете? — поинтересовался Вася. Я хотел было ответить, что это не его забота, но Татьяна дернула меня за рукав.
— Петрович, амперметр почти на нуле, а по моим прикидкам качать еще и качать.
У меня даже засосало под ложечкой.
— Вася, Егорыч, берите мерную веревку и наверх. Замерьте, сколько зерна в стотринадцатом.
— Петрович, я только что восемь вагонов выгрузил, дай хоть погреться, — заныл Егорыч.
— А один я не пойду, боюсь, — ухмыльнулся Вася.
— Я могу пойти, — вызвался Леша.
— Спасибо, но Вася и один справится. Не так ли, Вася? Или может мне вспомнить кое что? Пятьдесят процентов от новой премии это очень солидно!
Вася что-то проворчал сквозь зубы, но в конце концов все же взял черно-белую веревку с отвесом и вышел. Прошло десять долгих минут и зазвонил пультовой телефон. Я схватил трубку.
— Ну что?
— Командир, ты уж извини, — послышался в рубке нагловатый голос Васи, — но я упустил веревку, так уж получилось. Нет, нет не совсем, она за датчик зацепилась. Если найдешь палку метра полтора, достанем.
— Тебе бы такой палкой по заднице! — Я швырнул трубку на рычаг и схватив швабру вылетел за дверь. «Железный» лифт был занят и я кинулся к «деревянному». Кабина была на месте, вот я уже отсчитываю этажи, приплясывая на месте от нетерпения. Второй, третий… седьмой. Пролет от седьмого до восьмого этажа был метров пятнадцать и когда я проехал почти половину, лифт вдруг встал.
— Черт!
Я без всякого успеха открыл и закрыл двери, перенажимал все кнопки, начиная со «стопа» и в конце концов схватил телефонную трубку. Телефон молчал! Проклятие, я заскрежетал зубами от злости, как вдруг мне показалось, что на крышу кабины что-то упало. А потом потянуло дымом! Я снова схватился за кнопки и так же безуспешно. Дым, между тем, начал постепенно заполнять кабину, становилось трудно дышать. Как на картине Репина «Приплыли». Хорошо им там, в боевиках, либо в потолке, либо в полу кабины непременно найдется люк через который можно выбраться. А вот как быть, если ничего такого просто не предусмотрено конструкцией?
Я сбросил с плеча ремень ножен и вынул меч — вот он, путь к спасению! Просто удивительно, какие силы пробуждаются в человеке, когда жизнь загоняет тебя в угол. Через пару минут в нижней части стенки кабины была готова вполне приличная дыра, в которую я мог протиснуться. Я выглянул и посмотрел вниз. Захватило дух, высота не менее сорока метров. Но делать было нечего, хоть я и боюсь высоты до смерти, а в кабине уже просто нечем было дышать. Я закинул меч в ножнах за спину и стал протискиваться в дыру. Ухватившись за направляющую кабины, я соскользнул по ней, едва не сорвавшись из-за смазки, до седьмого этажа. Возле двери я прочно утвердился на поперечине, крепящей направляющую к стене. Оттянув ролик автоматического замка, я повернул ручку и распахнул дверь шахты. Последнее усилие и я на этаже. Грязный как черт от смазки, покрывавшей направляющую, но зато целый и невредимый. Немного отдышавшись я бросился вверх по лестнице. На восьмом этаже я сорвал со стены огнетушитель и разрядил его через сетку двери прямо в шахту. Следом второй. Из шахты повалил густой дым. А когда я добавил туда третий и четвертый огнетушители, то и он прекратился. Я вытер с лица, вернее попытался вытереть, пот и копоть, и тихо вошел на этаж.
Вася стоял возле открытой крышки силоса и развлекался тем, что плевал вниз. Я подкрался и хлопнул его по плечу. Он обернулся, увидел меня и взмахнув руками отпрянул назад, едва не сорвавшись в силос.
— Что это с тобой, Вася?
— Да ничего, ты бы, Петрович в зеркало на себя посмотрел, тогда бы не спрашивал!
— А что случилось-то? — несколько запоздало, как мне показалось, спросил Вася.
— Лифт сгорел, вот что!
— Дану?
Я пристально смотрел Васе прямо в глаза, фиксируя реакцию, но увы, ничего подозрительного не заметил.