Метагалактика 1995 № 1
Шрифт:
— Здравие желаем, Ваше превосходительство! Принимайте гостей! — боцман вскинул ружье.
Бурковский успел выстрелить первым. И тут же в ответ — беспорядочные торопливые выстрелы, град пуль…
3 сентября, 0 час. 20 мин.
Петя продирался сквозь колючий кустарник. И вдруг услышал недалекую стрельбу.
Сомнений не было: там, на берегу с его другом — беда. Петя рванулся назад.
— Стой, капитана! — перед ним выросли два китайца. —
— Вы что, сдурели?! Там — Бурковский гибнет! За всех за нас!
— Не нада, капитана, мы не поможем!
— Отойдите — вы! — Петя, бросившись вперед попытался увернуться, но китайцы тоже были ловки — Петя попал в капкан крепких рук.
— Не нада, капитана! Бистро уходить нада!
Петя и китайцы подошли к угасающему костру. Люди спали. Петя и его помощники, перебегая от одного к другому, пытались растормошить заморенных товарищей. Некоторые, похмельному ворча, нехотя поднимались. Но большинство отмахивались, оставались лежать на земле.
— Те, кто встали — идите за мной! — приказал Петя. — А остальные — что ж, пусть остаются. Значит, не судьба им…
И почему-то все эти люди, такие разные по возрасту и пониманию жизни, почувствовали вдруг в худом подростке вожака.
— А куды пойдем, Петь? — спросил Ваня.
— А ты, Вань, знаешь?
— Нет.
— Вот и я. Все равно надо идти.
И они двинулись вдоль берега. Мерно шумел прибой и высоко горел в черном небе Южный Крест.
3 сентября. О час. 30 мин.
Бурковский метался на камнях.
«Зефир прекрасный и игривый», — напевал задушевный вкрадчивый голос. Но видел он иное. Шла в его воспаленном мозгу беспрерывная беспощадная борьба.
На широкой варшавской улице дрались русские гренадеры и польские гусары. Все они были прекрасны, и они убивали друг друга. Убивали молча, под тихую незнакомую песню. Это было страшно и великолепно. Потому что павшие под ударами штыков, вновь воскресали, вставали и устремлялись в бой. И опять падали под ударами. И вновь воскресали… И так до бесконечности.
Бурковский вскрикнул, открыл глаза, вскочил. Перед ним на коленях, прижимая кувшин с водой, стояла Анна.
— Кто ты?
— Успокойся, милый, — Анна провела по губам влажным платком. — У тебя лихорадка. Скоро пройдет.
— Спасибо, любимая, — прошептал Бурковский. Образ Анны становился все более зыбким. Растаял. Остались только черное небо и звезды. Бурковский опустился на камни. И закрыл глаза. Уже — навсегда.
5 сентября. 12 час. 00 мин.
Петя и его спутники вышли к пустыне. До самого горизонта лежал сверкающий под полуденным солнцем белый горячий песок.
— Как же жить тут, Петр? — спросил Ваня.
— Будем думать, — Петя с тоской оглядел огромное песчаное пространство.
— Что тут думать? Вода нужна. Копать надо.
— Где копать, чудак?
— Да хоть где! Авось докопаемся!
— Нет, не хорошо «авось», — возразил азиатский лекарь, вылечивший Петю. — Надо правильно искать.
— А почему не здесь? — заупрямствовал Ваня, глядя на обугленного солнцем худого старика с седой бородкой. — Ты почем знаешь?
— Нет. Не здесь, — отмахнулся от него старик и заковылял вверх по склону песчаного холма. — Не здесь.
— У них, в этой чертовой Африке, нигде живого места нет, — вздохнул Ваня. — Сейчас бы в Россию — куда не ткнешь, везде живой колодец.
— Найдем, — всматриваясь в песок, пообещал старик. — Надо найти. Иначе плохо. Умрем.
Неожиданно замер.
Из песка, из-под маленького скрюченного кусточка, выпорхнула ящерица, проскользнула между ног, исчезла.
— Здесь, — указал место старик.
…Они копали. Русские, малайцы, негры, мулаты, китайцы. Они вгрызались в узкий шурф, шириной в метр — глубиной — в неизвестность. Они спускались в тесную яму, по очереди выгребая вначале песок, потом глину, подавали наверх в шапках и мешках породу. Работали в толще земли ножами и деревянными кольями. А когда теряли сознание — их за ноги выволакивали на поверхность и относили в шалаш.
Шалаш этот быстро соорудили неожиданно появившиеся кочевники.
Они некоторое время наблюдали за работой непонятных суетливых людей. Работа показалась им бестолковой, и они решили вмешаться.
И дело закипело! Туземцы, такие на вид хрупкие, ловко слетали на дно колодца и там совершали работу, конечно же, более умело, быстро и грамотно.
Нет! Не грянул фонтан чистой воды, устремленный в небо. Не было сверкающего дождя, падающего на плечи усталых людей. Ничего этого не было. А была тусклая грязная жижа, внезапно проступившая из-под глины.
Вода выползала, пробиваясь сквозь комья. Она выходила из недр земных, нехотя подчиняясь человеческой воле.
И люди благодарно припадали к тощей струйке, имя которой — жизнь.
И возник тут короткий разговор между русским матросом Ваней и молодым негром-батраком. Говорили они на разных языках, но поняли друг друга сразу.
— Какая это вода? — отпив из кружки, поморщился Ваня. — Вот у нас в России — вода!
— Вот и поезжай в свою Россию, — сказал негр.
— Поздно, Патрик. Не примет она, — сказал Ваня. — Отсюда у нас уже нет к ней дороги.
— Почему? — удивился негр.
— Потому что она большая, а я маленький.