Металлист. Назад в СССР
Шрифт:
— Вы же всю школу знаете. Может, объявите комсомольский призыв, или что-то вроде того? — спросил я. — На конкурсе выступать скоро, а басиста нет, а без него нам не выиграть.
— Подумаем, что можно сделать, — сказала Лера.
— Комсомольский билет гони, — сказала Настя Пономарёва, комсорг десятого класса.
Я порылся в сумке, протянул ей чуть помятую красную книжицу с профилем Ильича на обложке.
— Десять копеек с тебя. Ты с мая не оплачивал! — воскликнула Настя. — Лер, дай ручку.
Пришлось порыться
— Только басиста помогите найти. Нам честь школы защищать. Любовь Георгиевна втык получит, если плохо выступим, а без него так и будет, — сказал я.
Любочку в школе уважали и любили.
— К вам же Данила вроде приходил, — произнесла Настя, возвращая мне комсомольский билет.
— Как пришёл, так и ушёл, — сказал я, не желая раскрывать подробности.
— Понятно. Вы там вон как вкалываете, каждый день в актовом зале музыка гремит, — улыбнулась Лера. — Он-то, наверное, работать не хотел?
— Вроде того, — туманно ответил я.
— Вы же после шестого урока собираетесь? Отправлю к вам кого-нибудь, если найду, — сказала Лера.
— Спасибо, Лер, — сказал я.
— Обращайся, — натянуто улыбнулась она.
После шестого урока я поделился радостной новостью с девочками. Мы, само собой, не ждали, что кто-то внезапно появится, но после того, как мы отыграли две песни, в дверь постучали и к нам заявился вихрастый белобрысый пионер, с любопытством оглядывая убранство нашей берлоги.
— Здрасьте! А тут в ансамбль берут, да? — спросил он.
Девочки посмотрели на него снисходительно, свысока. К нам, похоже, отправили первого попавшегося добровольца, назначенного в таковые властным жестом Леры Якуповой.
— Ну, привет, — сказал я. — На чём играть умеешь?
— Э-э-э… На балалайке… — признался пионер. — Я в музыкалку три года отходил!
Я быстро глянул на Варю, та кивнула, мол, видела его там.
— Не повезло тебе, на басу ровно на одну струну больше, смотри, не запутайся, — пошутил я, но пионер шутки не понял. — Как зовут?
— Толик! — представился он.
Мы тоже по очереди представились, я пожал его хлипкую ладошку.
— Бери басуху, Толик, будем жарить рок, — ухмыльнулся я.
Толик широко улыбнулся, достал новенький бас из чехла, разглядывая его, как какое-то инопланетное оружие. Глаза горели, и это главное, а играть наши басовые партии сумела бы и обезьяна.
— Втыкайся, — приказал я.
Он не сразу меня понял, но со Светиной помощью всё же сумел подключиться, включил звук, подёргал струны. Из колонок характерно забубнил «Урал-510», звук которого нельзя спутать ни с одним другим басом.
— Ноты знаешь, Толик? — спросил я.
— Конечно
— Самая толстая это ми, а остальные тебе пока не пригодятся, — сказал я.
— Ну как вторая и третья на балалайке, — сказал Толик.
— Значит, не запутаешься, — сказал я.
С огромным басом через плечо тщедушный Толик смотрелся несколько комично, но когда взял медиатор и сыграл быстрым переменным штрихом какую-то незнакомую народную композицию, я понял, что у нас отныне есть басист.
— Да, это не балалаечка, конечно, — протянул он.
— Это круче, — засмеялся я.
Девочки тоже сменили первоначальный скепсис на милость.
— Ты же из седьмого «а», да? — робко спросила Света.
— Ага, — запустив пятерню в вихры, ответил Толик.
— А музыкалку чего бросил? — спросила Варя.
— Да ну её в баню, скукотища, — ответил Толик.
— Давайте уже играть! — нетерпеливо воскликнула Катя.
— Толик! Можешь подглядывать, что Света играет, и за ней повторять, понял? — сказал я.
— Понял! — откликнулся пионер.
Заиграли «Одного в темноте». Толик сначала немного тупил, но потом освоил основные риффы и больше по нотам не промахивался. Ритмический рисунок там и вовсе был элементарный, а темп медленный, так что ритм-секция особо и не напрягалась. Упор я в этой песне делал на пение и мелодичные соло-партии.
Когда в миксе наконец зазвучал бас, вся песня начала восприниматься совершенно иначе. Более полной, целостной, яркой. Живой. В этом весь секрет баса, в миксе он почти незаметен, но без него никак.
— Огонь! — воскликнул я, когда мы доиграли.
— А прикольно, — хмыкнул Толик. — Я думал, вы тут так, фигню всякую играете.
— Сам ты фигня, — обиделась Катя.
— На концерте-то не был? — спросила Варя.
— Не, я болел, — сказал Толик. — Так-то я на балалайке выступать должен был тоже.
— Понятно. Сейчас-то не болеешь? — спросил я.
Толик шмыгнул носом.
— Нет, сейчас уже нет, — сказал он.
— Смотри, перед конкурсом не вздумай заболеть, — пригрозила Катя.
— Да я чё, спецом что ли… — буркнул он.
Да, неловко получится.
— Давайте вторую попробуем, — предложил я. — Толик, тут показывать надо, смотри…
Я продемонстрировал ему басовую партию, сыграв её на гитаре. Толик тут же её повторил, не без ошибок, но суть выхватил быстро.
Катя дала счёт, немного быстрее обычного, и мы почесали вперёд, источая подлинную злобу из колонок. Мне нравилось думать, что это первая в Союзе трэш-металлическая песня, по-настоящему тяжёлая, и с бас-гитарой она зазвучала ещё тяжелее. Жаль, нет ещё одной педали перегруза или овердрайва, перегруженный бас был бы очень кстати. И спаять не выйдет, только если очень долго искать комплектующие. До конкурса не успеть.