Метаморфозы сознания
Шрифт:
Встречать учёных приехал генерал Вальтер Эвальд из штаба ВВС. Чтобы открыть двери «Трайдента», пришлось задействовать двух морпехов с электропилами — даже мёртвая, рыба держалась крепко и не желала отпадать. Когда вращающиеся диски коснулись плоти, журналисты сняли и это. И только потом — выходящих из лодки людей.
Речь генерала об угрозе со стороны аквантов и необходимости жёсткого ответа. Интервью. Бесконечные вопросы. Съёмка. Снова интервью...
Через несколько часов пристань опустела, и только два инженера, качая головами, разглядывали оторванный напрочь хвостовой
Пристань затихла, и эстафета теперь перешла городу — получив подтверждение своим опасениям, люди не собирались сидеть сложа руки. Вопреки обыкновению, Андрей Плутонов с коллегами не ушли сегодня домой, как обычно, в семь вечера. У них было слишком много работы, и Совет заседал до глубокой ночи.
Никто не сомневался, что следующий ход будет за аквантами.
И что скоро они его сделают.
Станция «Гагарин», 11 июня. Фиона Кристофоретти
Они сидели на балконе второго этажа, откуда можно было смотреть на лежащее внизу море. Начинался прилив, и вскоре вода подойдёт почти к самому основанию здания станции, но пока что до этого было ещё далеко.
Фиона пришла сюда полюбоваться рассветом, но теперь сильно сомневалась в романтичности этого действа. На небе там же, где и всегда, висел Альфригг, клонился к горизонту Двалин, в зенит вышел Грер, а возле созвездия Кассиопеи торчал диск Беты, и всё это сияло так ярко, что можно было без труда считать иголки. Мало того, что на Фрейе не было времён года, так тут не было ни рассветов, ни настоящих закатов. Фиона знала, что лет через пять сияние Беты заметно ослабнет, но жалюзи на окнах снимать не собиралась.
Правда, на западе Альфа всё же поднималась, собираясь отвоевать положенную территорию. И, вообще говоря, все это не отменяло уплывшей куда-то за горизонт романтики.
— Тёмная энергия, я до сих пор иногда сомневаюсь, что осталась жива, — сказала итальянка. — Ты просто не представляешь, до чего это жутко — пытаться вздохнуть и понимать, что тело тебя не слушается. На редкость мерзкая смерть.
— Мерзкая, — согласился Джеймс. — Но как по мне, куда хуже помирать в своей постели, в окружении внуков и правнуков, немощным старичком, вспоминая себя в молодости.
— Не говори глупостеё! — вскинулась Фиона.
— Я не хочу стареть, дорогая, — Джеймс сложил руки на груди. — Не хочу чувствовать себя слабым и знать, что когда-то я был другим. Нынче можно легко дожить до сотни и больше, я знаю. Медицина у нас хорошая. А дальше? Жить стариком? Черта с два! Я лучше отправлюсь в какую-нибудь самоубийственную миссию. Такую, чтобы точно концы отдать.
— Псих, — буркнула девушка.
— Нет. Я просто люблю жизнь.
— Тогда постарайся не умирать в ближайшие пятьдесят лет!
— Ты правда думаешь, что наши отношения столько продержатся? — усмехнулся Джеймс.
— А что, уже есть предпосылки? — подозрительно посмотрела на него Фиона.
— Нет. Но я реально смотрю на вещи.
Она замолчала. Капитан, по сути, был прав. Никто из её ухажёров долго не задерживался: слишком уж импульсивной и непостоянной была сама девушка. Правда, никто из них и близко
А ведь всего две недели прошло после «Сигюн», если подумать. Только кажется, будто на самом деле — несколько лет.
— Давай не будем забегать вперёд, — наконец сказала она.
— Не будем, — согласился Джеймс. — Кстати, слышала новость? Дионис всё-таки внял моим молитвам.
— Что? — растерялась итальянка.
— Что-что, — засмеялся Джеймс. — На этой планете появились спиртные напитки! Неделю назад один французский винодел откупорил партию своего... чёрт его знает, чего, напиток он творил из каких-то местных плодов вроде яблок. Пускай будет сидр, неважно. Так вот, он узнал, что плоды эти проходят последние глубинные проверки в Центре и не стал ждать, а просто позвал друзей, тоже французов — наверное, только у них в стране живут такие рисковые парни — и устроил вечер дегустации. А вчера он, живой и невредимый, представил этот сидр публике. Хелена в своём Центре за голову, наверное, хватается, но человек сорок уже эту отраву пригубило. И если через пару дней никто не помрёт, я к ним присоединюсь. Чтобы пораньше успеть. А то мало ли, может, в следующий раз он сделает вино из местных одуванчиков.
— Пьяница, — вздохнула Фиона, но капитан лишь снова рассмеялся, и она призналась себе, что тоже вовсе не прочь выпить. Диета последних месяцев, состоявшая из пищевых концентратов и воды, успела настолько ей надоесть, что девушка набросилась бы даже на плоды баклажанов, которые терпеть не могла с самого детства. Вот они, минусы освоения чужой планеты. Пока не проверишь детально биосферу, в пищу её употреблять нельзя. То есть можно, но только если выделить химическим путём все нужные витамины и минералы, а потом запихнуть их в разноцветную пасту и желе, обеспечив полную стерильность.
Полезно, питательно, даже вкусно, а всё равно жрёшь через силу, потому что это не еда.
Правда, на днях выступал какой-то мужик из Совета, рассказывал, что несколько видов местных растений прошли испытания и признаны безопасными, но на опытной делянке они пока что едва колосятся и созреют только через пару месяцев. Там, где нет ни лета, ни зимы, семена можно сеять когда угодно. Только всё равно придётся ждать, прежде чем испечётся первый хлеб.
— Надо будет позвать Хелену на дегустацию, — сказала Фиона. — Она никогда в жизни спиртного не пила. Даже представить боюсь, на что похож пьяный ординатор.
— Капитан Гленн, — ожил коммуникатор Джеймса. — Это Йозеф. Срочно, в диспетчерскую. Доктора Кристофоретти тоже прихватите, уверен, она где-то рядом.
Итальянка разочарованно вздохнула. Романтическое любование рассветом было безнадёжно испорчено. Хотя какой это, к чёрту, рассвет...
— Что этому уроду от нас надо? — спросила Фиона, поднимаясь со стула.
— По мелочам он бы звать не стал, — медленно проговорил Джеймс.
Мидгард, 11 июня. Хелена Моргенсен