Метаморфозы вампиров (сборник)
Шрифт:
— Хорошо, вовремя пришла мысль сводить вас к ней. Женщина просто уникальная. В свое время она жила возле Скарвзье, но селяне ее боялись. Внешность у нее немного…
Его слова утонули в грозном собачьем лае. Навстречу троим ринулся громадный рыжий кобель. Гейерстам протянул руку; пес понюхал ее — и мирно затрусил возле идущего Гейерстама.
Приостановился граф на краю опушки. Тут и там из земли торчали гранитные валуны. На другой стороне опушки стоял небольшой деревянный домик. Мимо бежал ручей, срываясь вертикально в водопад.
— Labrit, mate! — позвал Гейерстам.
Ответа не последовало.
— Вы бы шли пока, посмотрели на родник, — сказал он Карлсену с Фалладой, — а я узнаю, спит она или нет. — Граф кивком указал на невысокое гранитное сооружение на самой вершине холма. — Вон он, родник Святого Эрика. Если есть артрит, подагра или проказа, надо в нем искупаться.
Карлсен и Фаллада (а также пес, что неотлучно плелся рядом) подобрались по ступеням к источнику. Там на манер карточного домика, смыкались глыбы грубо отесанного гранита, замшелые, словно в зеленом бархате. Вода струилась из-под огромной плиты, лежащей поперек входа. Карлсен опустился возле нее на колени и посмотрел в скважину. Вода была совершенно прозрачная, но глубина такова, что дна не разглядеть. На миг вспомнилось стекло наблюдательного монитора на «Гермесе». Одновременно перед внутренним взором возник необозримый корпус реликта, словно отражаясь в глубине источника. Видение длилось лишь миг. Карлсен сунул руку в воду — та была ледяной; через секунду заломило кисть.
Поднявшись, он спиной прислонился к гранитной плите.
— Ты в порядке? — забеспокоился Фаллада.
— Не волнуйся, Карлсен улыбнулся. — Может, с ума схожу, но в остальном все в порядке.
Снизу возле ступеней появился граф. Возле него стояла женщина в темно-коричневом платье-балахоне. Подойдя ближе, Карлсен увидел, что у нее нет носа, а один глаз крупнее другого. Как ни странно, лицо не казалось отталкивающим. Может, из-за яблочного румянца на щеках?
— Это Моа, — сказал Гейерстам.
Он заговорил с женщиной по-латышски, представляя гостей. Та улыбнулась и поклонилась. Затем поманила их в дом. Карлсен с удивлением отметил, что, несмотря на неправильные черты лица, латышка выглядела молодо и бодро.
Комната была большая и до странности пустая. Посреди громоздилась железная печь. Пол был застелен грубым домотканым половиком. Из мебели имелись только низкая кровать, стол, комод, а также старинная прялка. Карлсена заинтриговала лестница, направленная по стене вверх к дощатым антресолям и никуда, похоже, не ведущая.
Женщина обратилась к гостям на латышском, указывая на пол. Гейерстам перевел:
— Она извиняется, что нет стульев, и объясняет, что сама всегда сидит на полу. Это своего рода… мистический обряд.
Старуха жестом указала на подушки возле стены. Карлсен с Фалладои сели. Она склонилась над Карлсеном, заглянула в лицо и положила ладонь ему на лоб.
— Моа хочет знать, не больныли вы, — перевел Гейерстам ее слова.
— Скажите, что я не знаю. Затем и пришел, чтобы узнать.
Она вытянула ящик комода и достала оттуда моток пряжи. Насадила его на ось прялки. На конце нитки, как груз, крепилась деревянная бусина около трех сантиметров диаметром.
— Она проверит вас маятником, — объяснил Гейерстам.
— Как он действует?
— Можно сказать, своего рода лямбдометр. Измеряет поля.
— Непонятно почему, — подтвердил Фаллада, — но он срабатывает. У нас был старик, слуга, так у него это получалось.
— И что она сейчас делает?
— Выбирает нужную длину для мужчины — примерно шестьдесят сантиметров. — Старуха тщательно отмеряла пряжу по метровой рулетке, сматывая нить с прялки. Потом обратилась к Карлсену.
— Ей надо, чтобы вы легли на пол, — сказал Гейерстам.
Карлсен улегся на спину, глядя на стоящую над ним старуху. Вытянутый на длину руки маятник начал раскачиваться взад-вперед. Через несколько секунд нить пошла кругообразно. По шевелению губ было видно, что старуха считает. Примерно через минуту маятник возвратился к продольным колебаниям. Старуха улыбнулась и заговорила с Геиерстамом.
— Она говорит, — перевел он, — у вас нет ничего страшного. Поле здоровья у вас исключительно сильное.
— Хорошо. А сейчас что она думает делать?
Латышка снова отмеряла пряжу.
— Еще не все проверено.
Она опять завела над Карлсеном маятник. На этот раз во взгляде Гейерстама мелькнула настороженность. Карлсен с любопытством наблюдал, как движения маятника из продольных переходят в кругообразные. Губы Моа шевелились, считая. Она что-то негромко сказала Гейерстаму. Когда маятник вновь заходил в одной плоскости, она опустила его на пол, качая головой. Задумчиво насупясь, стояла, глядя вниз на Карлсена.
— Ладно, можете сесть, — сказал Гейерстам.
— Что все это значило?
Гейерстам заговорил со старухой по-латышски; ее ответ занял несколько минут. Карлсен внимательно вслушивался. Во время стажировки в Риге он освоил несколько фраз на латышском. Сейчас он различил слово «bistams» — что значит «опасный», и существительное «briesmas» — «опасность».
— Ne sievete? — спросил граф.
Та в ответ пожала плечами.
— Varbut.
Не переставая говорить, она завела маятник над Карлсеном, который сидел, прислонясь к стене. Затем продвинулась к Фалладе и подержала маятник у него над животом. Маятник на этот раз закачался взад-вперед. Старуха еще раз пожала плечами.
— Loti atvainojos. — Она кинула маятник на кровать.
— О чем речь? — спросил Карлсен.
— Может, вас это слегка смутит; на деле же ничего неожиданного нет, — сказал Гейерстам. — Когда Торстен Веттерлунд был во власти Нины, маятник реагировал на него как на женщину. Я ей про это сказал, но Моа в ответ указала, что эта длина — примерно шестьдесят три сантиметра — может также означать и «опасность».
— То есть, это та реакция, что исходит к ней из меня? — уточнил Карлсен.