Метаморфозы вампиров (сборник)
Шрифт:
— Да ничего, я уже почти закончил. Где тебя носило?
— Скажу, когда встретимся. Вы отследили два номера, я оставлял?
— Да. — Хезлтайн вынул из кармана полоску бумаги. — Один иностранный: какая-то парочка из Дании занырнула на медовый месяц. Другой значится за неким Прайсом, из Холмфирта.
— Это где?
— В Йоркшире.
— Отлично! Думаю, нам к тебе прямо сейчас бы и подъехать. Ты не занят?
— Нет, конечно. Собирался глотнуть бренди да выкурить сигару. Подъезжайте, составите компанию. Карлсен с тобой?
— Со мной.
— Хорошо.
По дороге из аэропорта остановились у журнального киоска, и Фаллада купил атлас Британских островов. Открыв его в аэротакси, он секунду поискал — и удовлетворенно хмыкнул.
— Взгляни, — сказал он и протянул атлас Карлсену, не отнимая пальца от страницы.
Холмфирт — небольшой городок, примерно в пяти милях к югу от Хаддерсфилда. Физическая карта показывала возвышенность, окрашенную в желтые и коричневые тона. Холмфирт находился на краешке коричневого участка.
— От Лондона, думаю, не будет и пятисот километров. Так что на «шершне» можно доскакать меньше чем за час.
— Боже упаси, — отозвался Карлсен. — По крайней мере, не сегодня вечером.
— Устал?
— Да, — сказал он, понимая, что говорит неправду. Он просто боялся. Боялся идти домой, боялся искать пришельцев, боялся сидеть без дела. Внутренняя логика, впрочем, убедила, что хуже не будет.
Аэротакси приземлилось на стоянке Слоун-сквер; отсюда — двести метров ходьбы до Итон-Плэйс.
— Кстати, — вспомнил Фаллада, — жена Хезлтайна просто умирает от желания с тобой познакомиться. Она была в свое время самой красивой дебютанткой в лондонском свете. Мисс Пегги Бучкэмп. — Он хлопнул Карлсена по плечу. — Так что смотри, придерживай свою роковую обольстительность.
Сказал шутливо, но Карлсен знал его уже достаточно хорошо, чтобы почувствовать серьезность в голосе. Улыбнувшись в ответ, он закашлялся.
Остановились перед парадной дверью трехэтажного особняка из красного кирпича, с неказистыми ребрами чугунной ограды в викторианском стиле. Дверь открыла стройная, приятная женщина в зеленом кимоно. Фаллада поцеловал ее в щеку.
— Пегги, это Олоф Карлсен.
— Наконец-то вижу вас воочию, капитан. Карлсен ожидал увидеть женщину постарше.
— Очень рад познакомиться, — сказал он. Их руки, между тем, соприкоснулись; внезапно, безо всякой подготовки, он уже проник в ее мысли. Хорошо, что свет в прихожей был тускловат: он почувствовал, что краснеет.
— Перси поднялся в кабинет. Вы пришли только по делам?
— Почему, — дипломатично возразил Фаллада, — не только. На дело нам потребуется лишь несколько минут.
— Я уж надеюсь. Кофе только что вскипел. Она провела их в гостиную — располагающую к отдыху уютную комнату со старомодной мебелью начала века.
— Я звякну Перси и скажу, что вы здесь. Он не думал, что вы так быстро.
— Может, я и сам поднимусь? — спросил Фаллада. — Олоф, вы с госпожой Хезлтайн побеседуйте, пока я схожу за Перси.
— С молоком или черный? — спросила она, когда Фаллада вышел.
— С молоком, пожалуйста.
— Бренди?
— Чуть-чуть.
Глядя, как эта женщина стоит возле посудного шкафа, Карлсен ощутил странное смешение чувств. Проблеск озарения открыл ему больше, чем, может быть, месяцы совместной жизни. Эта способность проникать в наисокровеннейшие мысли привлекательных женщин приносила глубокое удовлетворение. Но и настораживала — как вероятное доказательство того, что он становится другим человеком.
Кофе и бренди она поставила на стол.
— Странно, но у меня чувство, будто я знаю вас довольно близко. Может, потому, что видела вас по телевизору.
Когда Пегги передавала сахарницу, их руки снова соприкоснулись. Карлсен поставил сахарницу на стол и взял женщину за руку. Глядя ей прямо в лицо, он спросил:
— Скажите мне вот что. Вы можете читать мои мысли?
Она вскинула на него широко раскрывшиеся глаза, но не попыталась убрать руку. Заглянув ей в мысли, Карлсен понял, что она собирается сказать: «Нет, конечно». Но она сдержалась и настроилась на восприятие. До него дошел чутко дрогнувший импульс контакта.
— Я… Похоже, да.
Карлсен выпустил ее руку; мысли теперь пробивались отдаленно, как по плохому телефону.
— Что это, ради Бога, значит? — выдохнула она.
— Вам муж рассказывал о вампирах?
Она кивнула.
— Тогда и спрашивать ни к чему.
Повинуясь неизреченному приказу, она опустилась возле него на диван. Он снова взял ее за руку, большой палец поместив на середину запястья, а остальными сжав ладонь; инстинктивно он знал, что это наилучший способ обеспечить контакт. Чтобы сосредоточиться, Пегги уставилась взором в пол. Это было странное ощущение: не зная женщину и пяти минут, уже установить с ней более сокровенную связь, чем у нее самой со своим мужем. Она все никак не могла приноровиться, чтобы вчитаться в мысли Карлсена, но контакт был, бесспорно, обоюдный. Она также отмечала его отклики на свои мысли. Кимоно распахнулось на шее, открыв кружевную бретельку бюстгальтера. Не замечая, что Карлсен смотрит, она потянулась и поправила ворот. Затем, увидев, что он улыбается, Пэгги зарделась, понимая, что стеснительность утратила смысл. Если уж на то пошло, теперь сиди, хоть голой — все равно.
Следующие десять минут они сидели совершенно неподвижно, не столько контактируя, сколько вглядываясь. Карлсен находился внутри ее сознания, глядя на себя ее глазами, сознавая тепло ее тела. Час назад она приняла ванну и вымыла волосы; он понимал, какое удовольствие ей доставляет чувствовать расслабленность и прохладу, приправленную ненавязчивым приятным запахом шампуня. Он никогда не задумывался, насколько женское сознание в своей основе отличается от мужского. Когда ей на колени запрыгнул персидский кот и, глухо урча, потерся головой о кимоно, Карлсен мельком уловил и его сущность — и снова удивился, осознав такое небывалое различие. На миг его ошеломила мысль о миллионах обособленно живущих — каждый сам по себе микрокосм во плоти, отчужденный и уникальный, как неизведанная планета.