Метель в моем сердце
Шрифт:
– Что ты сделал?
– Неважно. Главное, я положил конец их страстному роману. – Уэс больно ткнул ее пальцем в грудь. – И это тоже должно остаться в семье.
Потом он повернулся и ушел, оставив ее одну среди знакомых предметов, вдруг ставших чужими. Дора стояла в своем родном доме, не понимая, как она сюда попала.
До нее доносились голоса из соседней комнаты. Уэс, как всегда общительный и оживленный, приветствовал в своем доме агентов ФБР, пришедших поговорить с их сыном об исчезновении Миллисент Ганн.
Уильям
Мэри-Ли забрала домой продукты из холодильника в кафетерии, прекрасно понимая, что они испортятся, прежде чем аптека откроется и Линда вернется.
Они решили оставить ее машину у аптеки и вернуться домой на машине Уильяма.
– Нет смысла нам обоим пробиваться по этим дорогам, – сказал он.
Запирая аптеку, Уильям повесил на двери записку, уведомлявшую покупателей, что в экстренном случае его можно найти дома.
Как только машина тронулась, Мэри-Ли проговорила, стуча зубами:
– Если кто-нибудь узнает, что ты держишь рецептурные лекарства дома, ты потеряешь лицензию.
– Я держу их только на крайний случай и только для клиентов, которые, я это точно знаю, не будут злоупотреблять привилегией. И потом, я отпускаю лекарства, которые можно приобрести в открытой продаже везде, кроме Соединенных Штатов. – Уильям медленно повернул за угол. Вдруг он подался вперед и всмотрелся через ветровое стекло. – Интересно, что бы это значило?
Они ехали по улице, на которой жили Хеймеры. Перед их домом стояли две машины: ничем не примечательный седан и «Бронко» Датча Бертона.
– Разве это не та машина, в которой приехали агенты ФБР? – спросила Мэри-Ли.
– По-моему, та. Этот Бегли – самый большой грубиян из всех, кого я когда-либо видел.
– Не думаю, что он грубил нарочно. Просто он умеет делать свое дело и пользуется авторитетом.
– Я тоже делаю свое дело и пользуюсь авторитетом, но я не матерюсь и не кричу на людей.
Управление аптекой, где работала только одна подчиненная, вряд ли можно было приравнять к руководству отделением ФБР, но Мэри-Ли решила держать свое мнение при себе. Ей не хотелось спорить с Уильямом, хотя он весь день только и делал, что подначивал ее.
Когда они поравнялись с домом Хеймеров, Уильям заметил:
– Ну, Датч еще ладно, это я могу понять, но что у них за дела с ФБР?
– Может быть, им захотелось побеседовать с Уэсом о том, что он спрятал в карман, когда я застала вас вдвоем в провизорской. – Мэри-Ли небрежно обронила это замечание, чтобы посмотреть, как отреагирует брат.
Он дал стандартный ответ:
– Кое-что для Доры. От головных болей.
– Ты лжешь.
– В отличие от тебя, сестрица. Ты у нас никогда не лжешь. Ни словом, ни делом. – Уильям хитро прищурился на нее. – Разве не так? – Ее наигранное безразличие не обмануло его. Он усмехнулся. – Поскреби самую безупречную репутацию, Мэри-Ли, и найдешь двуличие. Это и тебя касается.
Мэри-Ли отвернулась от него к окну.
– Жаль, что ты не прав, Уильям. Хотелось бы мне иметь какую-нибудь темную тайну.
– Возможно, Хеймеры скрывают какую-нибудь темную тайну, а ФБР ее раскопало. Лично я ставлю на Скотта.
– Почему на Скотта?
– Наверняка эти федеральные гении уже докопались до его связи с Миллисент.
– Она когда-то была его возлюбленной. Ну и что?
– «Возлюбленной», – презрительно усмехнулся Уильям. – Какое устаревшее слово. Теперь это называется по-другому. Она принимала противозачаточные пилюли.
– Многие девочки их принимают.
– Мне ли не знать! Мой бизнес на этом процветает. А ты знала, что Миллисент перестала их принимать?
– Когда?
– В начале прошлой весны. Сказала, что они способствуют удержанию жидкости в теле и увеличению веса. Может, у них со Скоттом случилась небольшая неприятность, когда они расстались?
– Ты хочешь сказать – она забеременела?
– Именно это я и хочу сказать.
– Я уверена, что ты ошибаешься, Уильям.
– Мне с моего места многое заметно, и я ничего не забываю. Однажды я видел, как Скотт и Миллисент заняли кабинку в кафетерии. Они лапались как ненормальные. Ее рука была у него между ног. Дальнейшие объяснения нужны?
– Нет.
– Я как раз собирался сказать им, что, если они не в состоянии себя контролировать, им придется уйти, но тут они, видимо, сами сообразили. Их из аптеки как волной смыло. Он даже забыл заплатить по счету.
– К чему ты клонишь?
– В следующий раз, когда они оказались в аптеке одновременно, всего неделю спустя, он и взглянуть на нее не захотел. За эту неделю что-то там у них произошло. Нечто непоправимое. Могу предположить, что у нее была задержка.
Мэри-Ли покачала головой:
– Я думаю, ты заблуждаешься. Если бы Миллисент забеременела, Скотт не стал бы так себя вести. Во всяком случае, родители бы ему не позволили.
Уильям расхохотался.
– Уэс не дал бы никогда и никому помешать его планам на будущее Скотта. Никогда и никому. Даже своему собственному обсевку. А ведь мы знаем, как Уэс гордится своим семенем.
Последнее замечание неприятно кольнуло Мэри-Ли. Впрочем, она не сомневалась, что Уильям именно этого и добивался.
– Я уверена, что ни Скотт, ни Дора, ни даже Уэс не отмахнулись бы…