Метод Пигмалиона
Шрифт:
Перед сдачей ЕГЭ я не знал, куда хочу поступить, и потому выбрал те предметы, какие мне больше всего нравились. Русский язык, литература, обществознание. Опираясь на предметы, которые я сдал, выбрал специальность – филолог. Это было странным для меня. С одной стороны, я не любил тратить время впустую, поступать нерациональным образом, и, в то же время, я так поступил. Я выбрал специальность, просто сдав предметы, которые больше нравились. Литература мне была интересна из-за этикета, который я постепенно изучал. Я любил чистоту в классике. Конечно, этот предмет в школе подавался отдельно от жизни писателей и поэтов, которые не были такими добрыми, хорошими, еще и всегда на голову впереди других, а почти все матерились, пили и ходили по проституткам, но то, что они делали, их яркие труды, вызывали волнительные чувства. Читая книги, я наслаждался, словно чувствовал чистую любовь. Не ту, что эгоистично стремится захватить предмет обожания, а ту, что вызывает желание растворения и блаженства. Это было чем-то невероятным. Вечерами, в зависимости от настроения, я читал стихи Есенина, Пушкина, Киплинга, Лермонтова, Асадова, Заболоцкого и всех прочих, кто казался мне интересным. У каждого поэта были какие-то свои хорошие стихи, но не было ни одного, кто
Социальная изоляция сохранялась и сводила меня с ума. Я испытывал физические страдания от того, что находился среди людей один. Возникали тревожные состояния. Нарушилась эмоциональная сфера. На короткий промежуток времени мне становилось весело и вроде бы хорошо, а потом вдруг делалось плохо, затруднялось дыхание, и я лез на стену. Я мечтал об общении с людьми и влиянии на них, но мысли были агрессивными и в них я нередко убивал собеседников довольно жестоким образом: вырывал язык, разрывал рот, просовывал руку в горло и выдирал кишки, прорвав пальцами желудок. Расстреливать из пистолета, который вдруг оказывался у меня в кармане, было мало и слишком просто, нужно было несколько десятков раз воткнуть нож в грудную клетку, провернуть, затем обойти человека, упавшего на колени с застывшим в глазах ужасом, и перерезать ему горло, слыша, как он булькает кровью. Желание общаться было то грубым и злым, то мягким и добродушным. Порой я хотел спасти миллионы людей от страшной болезни и дать им счастье, жертвуя своим собственным, а порой хотел видеть в глазах людей даже не страх, а самый чудовищный ужас, какой только можно было представить. Мое внутреннее состояние было нестабильным, и это порой проявлялось во внешнем мире. Я мог мягко отреагировать на чью-то колкую шутку, а мог взорваться от того, что кто-то задел меня в транспорте. Быть среди людей и не иметь с ними контактов оказалось болезненно. Тревога вызывала какую-то ноющую боль внутри, которая понемногу сводила с ума. Меня это донимало, и я решил, что какими бы глупыми люди ни были, общаться с ними все же надо и без этого жить никак нельзя. Нужно было давно последовать банальному психологическому принципу: если человеку плохо, значит, он что-то делает не так.
Даже находясь в университете, когда прошло уже много времени со дня пожара, я все равно иногда приходил во двор, в котором все случилось. Меня что-то тянуло приходить в него. Наверное, я ждал какого-то знака прощения. Точно я не мог сказать, потому что сам не знал. Мои чувства были сбивчивыми. Вину мне хотелось искупить. Я ее понимал. Причинив вред, я хотел принести пользу обществу, которая была бы равноценной. Поэтому в искупление решил запустить свой канал на YouTube на спортивную тему. Спортивную выбрал потому, что эти события были связаны с тренером, а поскольку мы ставили цель похудеть, изменить тело, то и темой я взял бодибилдинг. На эту тему почти никто не снимал и ничего не делал, она была не особо интересна, но и масштаб трагедии был не слишком большим. Это была лишь одна семья и не слишком волнующая тема. Я разработал программу тренировок, которой собирался следовать, взял старую кассетную камеру и стал снимать на нее. Как правильно заниматься в спортзале, я хорошо знал, как все устроено – тоже. Но спортивный канал не был единственным проектом. Вторым был литературный. Спортивный назывался Build the body, а второй – Книговед. Поначалу было трудно, но потом мне понравилось ими заниматься. Это отвлекало. Я мог часами работать над видео. С литературным каналом очень помогала моя учеба. Я буквально шел вслед за университетской программой и рассказывал то, что узнал, на камеру, подкрепляя каким-то фактами, которые выкапывал в сети. Рассказывал максимально простым языком. Благодаря этому я довольно хорошо учился: ведь я не просто получал информацию, я ее повторял и сразу же применял, тем самым откладывая в памяти большой пласт знаний. В итоге я объединил ВКонтакте и YouTube. У меня было две группы и два канала, которые помогали развивать друг друга. Группы потихоньку пополнялись, а просмотры росли. Это было возможно благодаря тому, что групп и каналов было очень мало на тот год, когда я все начал. Интернет-площадка была свободна. Люди сами искали группы и принимали активное участие в их жизни. Появлялись молодые поэты, которые предлагали свои стихи на рассмотрение. Также были и прозаики, которые присылали рассказы. То, что мне нравилось, я размещал, никого особо не жалея. Каждый должен был пройти жесткий отбор, чтобы его увидела публика.
Найдя себя, я стал значительно больше общаться с людьми. Молчанию предпочитал болтовню ни о чем, даже на самые скучные и тупые темы. Глупых тем, между прочим, было безумно много. До чего же люди любят говорить на непрактичные темы: взаимоотношения, бренды, высмеивание друг друга, сплетни, учебные проблемы! Если кто-то работал, то говорил о работе. Я же, в свою очередь, про группы ничего никогда не говорил. Это, конечно, было странным, ведь я этим занимался и мне это было интересно, но, по большому счету, если отвечать начистоту, я просто не хотел, чтобы одногруппники знали об этом, заходили в группы, смотрели и высмеивали, как они обычно поступали с теми, кто что-то начинал делать. Я считал молчание лучшим вариантом. Получив опыт общения, после всего, что было, я заметил, что люди общаются не потому, что хотят что-то обсудить, а потому, что хотят контактировать, взаимодействовать. Говорят ни о чем, даже не от скудоумия или глупости, а от желания общаться и незнания, о чем можно поговорить с другими. Это меня поражало. Я искренне считал людей глупыми, но они таковыми не были. Каждый был по-своему мудр. Наш опыт был разным, это верно, но в каждом опыте была мораль, которую человек знал довольно хорошо. Оставшись наедине с кем-то, можно было услышать довольно здравые рассуждения на совершенно разные темы. Людские сплетни рождались не от желания кого-то унизить или оскорбить, а от желания просто поговорить или выговориться. Причем, поговорить на наболевшую тему так, чтобы вызвать те же эмоции, которые испытывал сам говорящий. Если он был обижен на кого-то, то хотел вызвать эту обиду у других, чтобы они ее тоже почувствовали. Главная цель – передать свои эмоции другим, только и всего. За этим и общались. Как лев спаривался с множеством львиц, чтобы передать свои гены в максимальном количестве, так и человек стремился размножить свои эмоции и зародить их в других людях.
ГЛАВА VIII
Время текло. Мировоззрение устаканивалось, но вопрос ориентации меня еще беспокоил, поскольку я не получил окончательного ответа. Однажды появившись, он с детской тревогой постоянно возвращался из темноты, и мне хотелось от него отделаться раз и навсегда. Я устал терпеть постоянную тревогу. Достаточно изучив вопрос, я знал точно: во-первых, полюбить можно и человека своего пола, но при этом остаться гетеросексуалом; во-вторых, как бы это банально ни звучало, сексуальная ориентация определяется исключительно сексуальным влечением, и не обязательно заниматься сексом, чтобы понять, к кому себя относить; в-третьих, ориентацию невозможно изменить, а идти против нее – значит идти путем лишений и даже страданий. У каждого человека своя сексуальная темпоральность, которую невозможно изменить. Люди с разной темпоральностью в постели несовместимы, а значит, их отношения окажутся под вопросом, если они отличаются по этому показателю. Я свою понимал, она была низкой, потому я и не мог с уверенностью сказать, к кому меня тянет, потому что меня особо и не тянуло.
Отложив денег, я решил снять проститутку, чтобы проверить, какие чувства и эмоции она у меня вызовет.
– Здравствуйте, девушка. Работаете? – спросил я в телефонную трубку.
– Здравствуйте, да, работаем, – ответил женский голос с другой стороны, доносясь сквозь расстояние, бетонные стены и наступающий вечер.
– Три тысячи час, да?
– Да, все верно. Хотели бы заказать?
– Да. Куда можно подъехать и во сколько?
Она назвала адрес. Нужный дом оказался в паре кварталов от меня. Я отправился пешком. Мысленно настраивал себя на предстоящие события и переживал о том, чтобы эрекция меня не подвела. Шел, думал о предстоящем сексе и направлял все свое внимание на член, чтобы проверить, встанет он в нужный момент или нет. Беспокоился: как вести себя с такой девушкой, я не знал и даже не представлял, что нужно было с ней делать и что говорить. Я же ей плачу. Казалось бы, все просто: заплатил и занялся сексом, но как перейти к сексу с человеком, которого видишь впервые, да еще и платишь деньги за это? У меня не укладывалось в голове, как все это пережить. Предстоял опыт, разрывающий все предыдущие шаблоны поведения, коих сложилось довольно много.
Когда я завернул за угол и был уже совсем близко от нужного места, в меня врезалась перепуганная девушка моих лет. У нее была молочная кожа, белые, как чистое облако, волосы и карие глаза, которые на мгновение остановились на мне. Она на секунду замешкалась, открыв рот. Я осмотрел ее вульгарный наряд, напоминающий наряд проститутки из фильмов начала нулевых. В руках у нее был канцелярский нож с оранжевой ручкой, весь перепачканный кровью.
– Саша? – растерянно спросила она. Я опешил, в голове все сбилось.
– Кто? Что? Как вы меня… – произнес я, но она меня перебила:
– Ой, простите, обозналась! – Сказав это, она медленно обошла меня и убежала во двор. Я смотрел в пустое пространство, где еще секунду назад была девушка, вызвавшая во мне какие-то потаенные чувства и эмоции. Мне она показалась знакомой, словно мы когда-то с ней виделись. На мгновение всплыло воспоминание, которого не было в моей жизни. По крайней мере, я не мог его привязать к автобиографической памяти. В нем мы коснулись друг друга головами, закрыв глаза. На секунду мне показалось, что я ее уже давно люблю, долго по ней скучал и касаюсь ее уже не впервые. Мы запели какую-то песню. Она заплакала. С неба в этот момент мелкими каплями заморосил теплый дождь...
– Постой! – произнес я и сделал несколько шагов в направлении двора, но потом понял, что она уже далеко. Я замешкался. Осмотревшись, нашел на себе кровавый отпечаток, оставленный незнакомкой. Возникли банальные вопросы, но отклоняться от намеченного пути я не стал. Кто она, что она, почему назвала мое имя, что это за воспоминание и откуда оно… сейчас не важно.
Во дворе стояла черная машина с тонированными стеклами. Когда я проходил мимо нее, то увидел, что у нее открыта дверь, а с порога свисает рука и видны чьи-то волосы. На земле расплывалось темное пятно с красным отливом. Всматриваться я не стал и, подойдя к нужному подъезду, позвонил по номеру квартиры. Один звонок, два… но никто не ответил. Я позвонил на телефон. Послышалась музыка. Осмотревшись, я подошел к машине, из которой доносилась мелодия. В салоне автомобиля лежал незнакомый мужчина с перерезанным горлом. Я дернулся. Попятился, отшатнулся, но не убежал, а залез внутрь, забрал телефон, в котором мой номер был последним из входящих, и пошел быстрым шагом подальше от злополучного места. Дойдя до угла, за которым мне повстречалась девушка, я побежал, последовав ее примеру. Мне не хотелось попадать в полицию, к тому же они могли все повесить на меня, просто потому, что нужно было раскрыть дело. Оправданно или нет, но у российского народа доверие к власти было на минимальном уровне. Я решил не испытывать это на себе и поспешил домой.
Мне не хотелось со всем этим связываться, кому-то что-то объяснять, рассказывать, что я решил снять проститутку. К чему лишние волнения и переживания? А если кто-то об этом узнает? Отношение может быть разным.
Вернувшись домой, я закрылся в комнате. Для себя решил, что если меня спросят о том, что я делал в этот вечер, скажу, что гулял; если будут знать, что звонил проституткам, ведь номер был в телефоне, – скажу, что действительно вызывал, пришел по адресу, позвонил в квартиру, но не дозвонился и отправился домой, решив, что не судьба. Да, проходил мимо черной машины, но ничего подозрительного не заметил. Затем вернулся домой и все. Ничего больше не было, только это. Никакая девушка на меня не выбегала. Я почему-то не хотел ее выдавать, словно это было очень важно. За вечер я продумал свое будущее поведение. Оставалось только успокоиться, но это было сложно сделать. Сложнее, чем принять решение о прошедшем вечере. Из головы не выходила девушка с белоснежными волосами, повстречавшаяся возле дома. Она словно впечаталась в мою память. Мне она казалась знакомой, но я ее не знал – хотя как я мог судить, впервые ее увидев? Перебрав воспоминания и наложив их на всех девушек, которых знал, я понял, что не встречал ее раньше. Постарался вновь воспроизвести увиденное, но оно было уже далеким, еле воспроизводилось и было каким-то расплывчатым, уходило куда-то вдаль. Начало даже казаться, что ничего и не было, просто в меня врезалась девушка и все. Дальше я сам что-то придумал.