Метод супружества
Шрифт:
Грудь жжет от чувства вины.
— Прости, — говорю. — Я не могла тебе сказать. Бежала от той жизни, от того, кем была раньше. Подумала, что если не расскажу об этом тебе, самому важному человеку в моей жизни, то все это не будет реальным. Я могла бы как-нибудь забыть об этом.
Глаза Норы заблестели, когда она посмотрела на меня.
— О, милая, именно потому, что держишь все внутри, ты никогда не забудешь, не убежишь и не излечишься.
Мои кости внезапно стали хрупкими, готовыми в любую секунду разлететься на миллион кусочков.
—
Нора смотрит на меня так, словно решает, нужно ли ей заставлять меня говорить дальше, затем кивает один раз.
— Что ты собираешься делать? — мягко спрашивает она.
Я барабаню пальцами по стойке, мечтая о вине, текиле или кетамине. Что угодно, лишь бы заглушить это чувство паники и страха.
— Рожать, — немедленно отвечаю. Я даже не думала, что решусь на это. Только сейчас. Тридцатипятилетняя женщина, у которой нет реальной карьеры, которой можно похвастаться, никаких сбережений, стабильной иммиграционной ситуации, и в настоящее время она состоит в фиктивном браке.
Совсем не идеальная мать.
Я не хотела быть матерью.
Это то, что я твердила себе последние десять лет. Но теперь поняла, что говорила для того, чтобы вернуть силу. Одно дело быть бесплодной и не хотеть детей. Совсем другое — быть бесплодной и хотеть их.
Ощущаешь себя отчаявшейся, бесполезной, сломленной и беспомощной.
Мне не нравится чувствовать ничего из этого. Поэтому я изменила свое восприятие. Изменила саму свою суть. Или, по крайней мере, научилась хорошо лгать самой себе.
Но я действительно хотела быть матерью. Возможно, я не такая, как Нора, которая будет печь печенье для детей, шить им костюмы на Хэллоуин и обеспечивать семейный дом, полный рутины. Но я была бы хорошей. И чуть безбашенной.
Нора хаотичный пекарь, и это у нее хорошо получается. Я буду хаотичной мамой. Но не такой, как моя мать. Не с вечным вином в руке или пустым холодильником. Нет, больше похоже на танцевальные вечеринки посреди ночи и всеобщее отвращение к правилам и домашним заданиям.
— Придется, — повторяю.
Нора кивает.
— Ладно. Это хорошо, — серьезно смотрит на меня. — Ты должна сказать Кипу.
Я хмуро смотрю на нее.
— Да, знаю, что должна рассказать Кипу, моему мужу и отцу ребенка, — говорю саркастически.
Но если быть честной, я действительно пыталась придумать какой-нибудь способ пройти через это, не сказав Кипу. Что абсолютно ненормально. Он должен знать. В конце концов он узнает, учитывая, что мы живем, спим вместе и будем женаты еще некоторое время.
Черт.
Наш фиктивный брак становится все более и более реальным.
Во-первых, он замешан в этом по… каким-то своим причинам, которые я до сих пор не совсем понимаю. Тогда
Впрочем, это его потолок. Кип не стирает грани. Мы ведем себя не как пара. Нет никаких разговоров о будущем. Никакой нежности. Сплошная страсть, секс и сожительство.
Он уйдет, как только узнает. Что-то инстинктивное подсказывает мне, что он уйдет. Прекрасно. Я могу стать матерью-одиночкой. Это чертовски сложно, но у меня есть друзья. Общество, которое поддержит меня. Я бы разобралась с этим, потому что именно так поступают женщины. Это делают миллионы гребаных женщин, когда трусливые придурки бросают их.
Но это не гарантия того, что я останусь здесь навсегда. Если Кип уйдет, у меня пропадет шанс получить Грин-карту. Я не знаю, как это будет происходить, если у ребенка будет отец-американец, но готова поспорить, что меня в кратчайшие сроки отправят обратно в Австралию.
И там у меня нет никакой поддержки.
Лишь заброшенный трущобный городок, полный призраков и доброжелательных духов.
Конечно, Австралия — это целый гребаный континент. Мне не нужно возвращаться в то место, где я выросла. Есть множество причудливых приморских городков, похожих на этот, в которых я могу обосноваться. Но дом — это не просто место. Это люди, которых я выбрала.
— Мы можем не говорить об этом до конца дня? — спрашиваю я, ошеломленная предстоящим будущим, если этот ребенок каким-то образом выживет в моей израненной утробе.
Нора кивнула, выражение ее лица по-прежнему мягкое и понимающее. Даже с легкой жалостью. Ей не нужно было этого делать, когда она забеременела. У нее был мужчина, который совершенно без ума от нее и обращался с ней так, словно она самое драгоценное и удивительное существом в мире на протяжении всей ее беременности.
— Все будет хорошо. Он будет шокирован, но счастлив. Он хороший человек.
Я кивнула в ответ, потому что больше не хотела разговаривать. На самом деле не думаю, что Кип плохой человек. Но я также не думаю, что он полностью хорош.
Вот что делает его таким сексуальным.
Как фальшивого мужа.
Но как отца — ни сколько.
Глава 10
«Потрясение»
— Привет, детка, — здоровается Кип, бросая ключи в корзинку у двери. Этот жест и приветствие такие обыденные. Такие естественные.
Пункт в графе «веду себя как настоящий муж».
Он улыбается с теплотой и лукавством в глазах, снимая ботинки, прежде чем подойти, чтобы поцеловать меня и схватить за задницу.
Еще один пункт в графе «настоящий муж».
— Я весь день думал о том, чтобы трахнуть тебя, — бормочет он мне в губы.
Несмотря на поцелуй, хватание за задницу и то, как он вкладывает секс в каждую произнесенную букву, у моего тела нет обычной реакции.
Имею в виду, я смутно возбуждена, потому что живой человек.