Методом исключения
Шрифт:
Бородина тоже тогда подключили к группе по тяжким преступлениям, и дело, которым он занимался полторы недели, лишь вчера было передано следователю. А сегодня утром Феоктистов, начальник уголовки, вызвал его к себе и обратился совсем не начальственным тоном, а каким обращаются с глубоко личной просьбой:
— Уж ты, Сережа, постарайся, — только что «голубчиком» не назвал. — Уверен, ты справишься…
Бородин даже кивком не подтвердил этой уверенности начальника. Молча забрал с его стола скоросшиватель с материалами по делу и отправился к себе, изучать их содержимое.
Прочитав рапорт Кожевникова, мысленно пожелал, чтобы
— Ты что, красавчик, со свидетелями-то не говорил? У тебя тут одни только фамилии записаны. А где объяснения?
— Скажи еще спасибо, что фамилии успел записать! — обиженным тоном отозвался Кожевников. — Только провел поквартирный опрос, а мне уже новую директиву дают: на Викулова надо ехать, старуху там пристукнули. Это которую дочь…
Как выяснилось, убийство матери заказала родная дочь. Опять же из-за квартиры…
Между тем гражданка Зверева продолжала наступать на Сергея Бородина. Со всей категоричностью она потребовала от него немедленно предпринять поиски некоего Агаркова Ростислава Антоновича, не имеющего в городе Екатеринбурге постоянного места жительства и работы. А потому в любой момент могущего скрыться от органов правосудия. Если уже не скрылся.
Бородин внимательно посмотрел на даму и спросил:
— У вас серьезные основания подозревать этого Агаркова в краже?
— А вы что думаете! — Зверева ожгла Сергея взглядом. — Более чем серьезные, к вашему сведению! Лично у меня нет ни малейших сомнений.
— Расскажите об Агаркове подробнее. Сколько ему лет?
— Тридцать.
— Где работает?
— Я уже сказала: нигде!
— Но ведь на что-то он живет?
— Так называемый свободный художник. Так он сам себя именует. Но я не сподобилась видеть ни одной серьезной его работы. Хотя рисует он, надо отдать ему должное, весьма недурно. При случае покажу вам свой портрет, который он буквально за полчаса набросал карандашом и, могу сказать, очень удачно поймал момент. У меня лицо не очень фотогеничное, я совершенно не нравлюсь себе на фотографиях, а этот портрет одно время даже висел у меня на стене в рамочке. Потом я, конечно, сняла его и убрала подальше…
— В каких отношениях вы находились с этим Агарковым?
Зверева, слегка покраснев, сардонически усмехнулась:
— Некоторое, впрочем, весьма не продолжительное время мы с ним… Как это у вас называется? Сожительствовали! — Всем своим видом и тоном она давала понять, что к этому прискорбному факту ни в коем случае нельзя относиться серьезно. — Нет, лучше напишите так: мы с Агарковым находились в близких отношениях! Не знаю, как он, а мои чувства…
— Как вы познакомились, если не секрет?
— Да уж какие от вас могут быть секреты! История наиглупейшая. Сперва-то он клеился к моей подруге. Но у Татьяны были другие виды. А чтобы он отвязался от нее, она и дала ему мой телефон. Так мне его расписала! Ну я по своей доверчивости и попалась на удочку! Позвонил он пятого октября, а уже девятого мы встретились. Вроде приглянулся: высокий, морда смазливая, и вообще держался интеллигентно. Сожитель, прости Господи!.. — Зверева состроила брезгливую гримасу. — Всего-то раз пять и виделись. А потом, грубо говоря, слинял… Нет, вы ничего такого не думайте, я женщина далеко не легкомысленная, ведь он был не разведен, я своими глазами видела штамп в его паспорте. Поэтому
— И тем не менее, на чем основываются ваши подозрения, Раиса Алексеевна? — спросил Бородин.
— Так я ж вам говорю: он великий мастер! И по дереву режет всякие там маски, и лепкой занимается. Ему слепки с ключей сделать раз плюнуть. А ключи у меня, когда я дома, всегда торчат в дверях изнутри. Долго ли ему, пока я в ванной под душем плещусь или еще где уединяюсь, долго ли ему, я вас спрашиваю, подойти к двери и сделать слепок?
— Но это пока только ваши предположения!
Зверева снова ожгла его взглядом.
— Да вы меня выслушайте до конца!
— Я вас слушаю, — смиренно обронил Бородин.
— Уже восемнадцать дней прошло! От вас что требуется? Я предлагаю вам версию, а вы уж, будьте добры, проверьте ее, если у вас других нет. Только ради Бога не сидите сложа руки! Кстати, у меня, к вашему сведению, не только предположения, потому что… Сколько там у меня вещей взято — лишь он мог знать, где некоторые из них лежали. Ведь до него у меня вообще года два никто в квартире не бывал, кроме моей подруги. Ну, чтобы кто-то без надзора хоть на минуту оставался…
— Ваша квартира на каком этаже?
— На восьмом.
— Я так понимаю, что ни взлома, ничего такого не было?
— Абсолютно ничего! В чем и дело: у меня две входные двери, металлическая и простая. Все замки целы, двери тоже.
— Вы их закрыли когда уезжали?
— Замки в металлической двери я закрыла на два оборота, а когда вернулась, обе двери были просто захлопнуты.
— Что из вещей было взято?
Зверева возмущенно вскинулась:
— Вы, смотрю, даже не заглядывали в эту папочку! А там все должно быть перечислено.
— Протокол я читал, — сказал Бородин. — Но уж коли я взялся за ваше дело, то хотел бы услышать из первых уст.
— Ну пожалуйста, мне не трудно, — Зверева отходчиво улыбнулась. — Японский цветной телевизор, видеомагнитофон, тоже японский… Дальше, мутоновая шуба, совсем новая. Все золото. Три пары обуви — двое сапог и туфли. Ну там кофточки, французские духи «Шанель». Ковер тоже потащил было, но мой сосед по подъезду заподозрил неладное, погнался. Тогда Агарков бросил ковер и удрал.
— Ваш сосед узнал Агаркова?