Метро 2033: Кочевник
Шрифт:
Асфальт в поселке закончился на самом въезде, толком не успев начаться, и под копытами иногда похрустывал гравий, заметаемый песком и пылью. Ворота из листов железа разного размера больше походили на лоскутное одеяло, и днем были распахнуты настежь. Наблюдательный пост над ними соорудили из установленного вертикально длинного железнодорожного контейнера, обзорная же площадка состояла из навеса, мешков с песком и располовиненных бортовых створок от грузовой платформы. С нее на крышу соседнего двухэтажного здания, где стоял пулемет, защитники прокинули мостик из таких же бортов.
Мешки с песком и старые покрышки у ворот образовывали подобие бруствера для защиты
– Салам, джигиты! – зычно поприветствовал их Шал.
Один из стражей вышел на дорогу и поздоровался. Лицо молодого парня было незнакомо, но это и неудивительно. Шал в прошлый раз в Луговом пробыл недолго и друзей, кроме акима, завести не успел.
– Солдат спит, служба идет, да? Как служба-то? – спросил он с улыбкой.
– Нормально.
– Э-э-э, неверно отвечаешь, сразу видно, в армии не служил. Нужно говорить: служба, как мед!
– Что такое мед?
Вопрос поставил Шала в тупик. Он и забыл, что поколение, вступившее в зрелость уже после Великой Скорби, незнакомо со многими довоенными вещами, и начать сейчас объяснять – значит потратить много времени.
– Ну… неважно. Я проеду?
– Проезжай, – безучастно пожал плечами страж.
Шал поддал пятками по бокам Сабыра, и тот послушно шагнул в раскрытый зев ворот.
Подобное гостеприимство удивляло. В прошлый раз охрана оказалась более сознательной и дисциплинированной, и просто так пропускать его не хотела. Может, эти нукеры устали? Если обленились, то с такой организацией обороны Луговому существовать оставалось недолго, чего совсем не хотелось. Люди тут жили добрые. С этой станцией Шала связывали в первую очередь детские воспоминания. Именно тогда он посещал ее в первый раз, когда приезжал с отцом проведать старшего брата, служившего на местном аэродроме. Как говорится, ноги сами находят дорогу в знакомый аул, и словно в подтверждение старой поговорки, потом приходилось часто бывать, привозя медвежье мясо из Гранитогорска на обмен.
Людей на улицах встречалось мало, в основном старики, сидящие в тени домов или деревьев. Работоспособное население маячило на огородах, обозначив себя сгорбленными спинами. Заслышав стук копыт, владельцы земельных наделов у самой дороги распрямлялись, рассматривая незнакомца кто настороженно, кто с интересом, и вежливо здоровались первыми. Все же не смогла последняя война вытравить традиционное гостеприимство из уцелевшего народа. Не до конца еще озлобились люди друг на друга, и это радовало.
На площади, у здания бывшего акимата [21] , в тени карагача отдыхали четверо бородатых мужчин с оружием, перебрасываясь шутками с кружащей вокруг оравой мальчишек. Местный гарнизон? С интересом проводив его взглядами, четверка стала тихо переговариваться между собой. Привлеченные новым гостем, мальчишки метнулись и окружили Шала, предлагая на продажу холодную воду. Он улыбнулся и спрыгнул с коня, случайно взглянув на крыльцо акимата. Улыбка вдруг застыла, стала напоминать оскал, а глаза превратились в узкие щелки.
21
Акимат – районная государственная администрация в РК. Аким – руководитель населенного пункта, района, города или области.
По ступеням спускалась знакомая по ориентировке личность. Коротко стриженая, слегка приплюснутая с боков голова, на довольном лоснящемся лице наглая улыбка. Ахмед Сыдыков собственной персоной. Все же он представлял его немного другим, пониже и не таким крупным.
Рука непроизвольно потянулась к обрезу, но Шал себя остановил. Стрелять сгоряча не стоит. Поговорка не зря гласит: гнев впереди – ум позади. Неизвестно, один ли Ахмед или с подельниками, о которых Шал еще не знал.
Скользнув взглядом по спешившемуся всаднику, Ахмед танцующей походкой уверенного в собственной неуязвимости человека подошел к дереву и стал размахивать руками, что-то тихо объясняя сидящим там людям.
Шал, стиснув зубы, взвел курки, но толпа пацанов, увидев, что он потерял к ним интерес, разочарованно отправилась восвояси, оказавшись вдруг на линии огня.
Глава пятая. На ловца и зверь…
Июль 2033 года
Жамбыльская область
Район Турара Рыскулова
Село Луговой
Ахмед покинул акимат, довольно улыбаясь. В прошлое посещение Лугового он внес коррективы в кадровый вопрос местной исполнительной власти, чем обеспечил себе безмерную благодарность человека, ставшего новым акимом. Главным условием являлась полная непричастность заказчика, и Ахмед неожиданно для себя подошел к этому с творческой стороны, хотя обычно предпочитал решать дела банальной пулей или росчерком пера по горлу. Подброшенная в кабинет мутировавшая тварь быстро решила проблему со ставленником Каганата. Его помощник, героически обезвредив опасную гадину, тотчас сообщил в Шымкент о безвременной кончине своего начальника и, естественно, был назначен преемником, на что, собственно, и делался расчет изначально.
Теперь в Луговом правит свой человек, который пойдет на все ради власти. Пусть маленькой, но власти. Ахмед не понимал, что люди в ней находят. Иргаш, старший брат, мечтая о славе Абылай-хана и Темуджина, тоже к ней стремится и совершает слишком много загадочных действий, которые не объясняет. Какое удовольствие в том, чтобы властвовать над человеком только словом и повелевать им одним шевелением брови? Для чего все это, если сломать его можно другими, не менее действенными способами? Сила и боль – вот краеугольный камень настоящего могущества.
Ахмеду очень нравилось то, во что превратился мир двадцать лет назад. Пусть кто-то заливался горючими слезами, оплакивая цивилизацию, сожравшую саму себя, но только не он. Нечего там оплакивать. Мир потребления и идолопоклонничества вещам, где каждый являлся винтиком, работавшим на идеализацию подобного существования. Родители умерли за много лет до этого, и авторитетом для него всегда оставался старший брат, не последний человек в преступных кругах Шымкента. Мегаполис наравне с обеими столицами был городом республиканского значения, что обеспечивало ему материальные преференции от государства, и считался одним из криминальных в стране. У Ахмеда не было другого пути, кроме как следовать за братом, что он с успехом претворил в жизнь, став для начала наркодилером, а затем и киллером, убивая неугодных конкурентов. Ну а потом законность, которая доставляла столько неудобств, канула в лету, и смерть привычного мира подарила безграничную свободу – он принял ее с радостью. Сожри сам, иначе сожрут тебя – лучшее из правил выживания, придуманных когда-то человеком.