Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (антология)
Шрифт:
Завтра на рассвете Ленька выходит в первый Рейд.
Все дети Базы без исключений, когда им исполняется пять лет, отправляются в секцию самбо. В семь идут в обычную школу, где не только читают и пишут, но и узнают об известных людям тварях, что живут за территорией Базы, — как они выглядят, как называются, какие у них повадки. В двенадцать начинают учиться оказывать первую помощь и обращаться с оружием, и неважно, кто собирается в сталкеры, а кто решил мирно выращивать моркву. Владеть оружием должен каждый, и точка. Такая нынче жизнь.
Тогда же все желающие подростки совершают первые
Некоторое время спустя можно прогуляться с патрульным отрядом немного дальше — вокруг Базы, вдоль глубокого рва, по краям которого под наклоном вбиты колья и заостренные арматурины. И даже поучаствовать в отстреле слишком близко подобравшихся тварей — правда, с безопасного расстояния: с внутренней стены или смотровых вышек.
Но лишь тот, кто смекалист, ловок, меток и удачлив, попадает в отряд скаутов и после четырнадцатилетия отправляется в Рейд.
Рейд длится с раннего утра и до позднего вечера. Три матерых сталкера и один скаут. По результатам похода начальником Базы принимается решение — зачислить подростка в стажеры к сталкерам или взять на гарнизонную службу. Но, конечно, надзирать за укреплениями, дежурить на вышках, ходить в карауле буквально на расстоянии вытянутой руки от территории Базы, встречать и провожать караваны, — это совсем не то, что отправляться в многодневные поисковые и торговые рейды. Поэтому Митяй и Сашка — семнадцатилетние стажеры, которые скоро уйдут в первый дальний рейд и вернутся настоящими сталкерами, охотно делятся кое-какими навыками со скаутом Ленькой.
— Сначала держи это.
Ленька встает и принимает от старшего брата небольшой, как раз по его руке, кожаный кнут с плетеной рукоятью и петлей для запястья.
— О-о-о…
— Зорро позавидовал бы, гарантирую, — улыбается довольный Сашка и кладет узкую сильную ладонь на плечо Леньки. — Владей!
— Теперь мой подарок, — нетерпеливо вклинивается Митяй и вручает младшему другу небольшой новенький пухлый гермомешок. — Их там, внутри, целых пять. Разного размера.
— Ох, спасибо! — Ленька с благоговением смотрит на подарки и чуть не роняет их, когда Сашка хлопает его по одному плечу, а Митяй — по другому.
— С днюхой, дон Леонсио!
Через два часа, когда у большинства ребят появляется свободное время, в закуток набивается куча народу. Здесь и Марк с Витькой, и Леха, и Глебыч — все друзья-приятели Леньки, и даже Полина с Олечкой, с которыми Ленька накануне знатно и навсегда поссорился из-за какой-то невероятной ерунды. «На огонек» то и дело заходят соседи и стажеры — приятели Сашки с Митяем, — поздравляют Леньку и Глебыча, дарят всякую полезную или забавную мелочь и желают удачи: мальчики родились в один день,
На минуту заглядывает отец Георгий в камуфляже и берцах, с ухоженным СКС на плече. Поверх пятнистой футболки холодным блеском отливает стальная цепь, на которой висит кованый крест. Ребята знают, что батюшка сегодня добрых два часа скреб звенья щеточкой с толченым мелом и антисептиком: рано утром стая ночных перелетных полосянок искала место для дневного отдыха, и База была поднята по тревоге, а священник, когда у него иссяк боезапас, именно этой цепью задушил тварь, приземлившуюся у входа в жилой бункер. Отец Георгий рокочет поздравления Леньке и Глебычу и протягивает каждому по жестяной коробочке с «самолепными» медовыми конфетами.
Как ни в чем не бывало является пожилая книжница тетя Аня, вручает Глебычу новенький блокнот, к которому веревочкой привязан карандашик («Ты же поэт, Глебушка, настоящий поэт! Никогда не забывай этого, даже в рейдах! Такие люди сейчас на вес золота»), а Леньке — краски, да-да, самые настоящие краски в плотно закупоренных баночках, «для самого настоящего художника». Правда, перед уходом тетя Аня грозит Леньке пальцем, но тот лишь весело хохочет.
Потом все играют в фанты, в «немую угадайку», пьют травяной чай с соседской выпечкой и душистыми конфетами отца Георгия и, наконец, расходятся.
Ленька ворочается. Ленька вздыхает.
— Да сколько же можно, — ворчит Сашка и перекатывается поближе к брату. — Ты вообще спать собираешься?
— Не знаю… не получается…
— Сонника заварить?
— Да ну тебя! Что я, маленький, что ли?
— Не маленький, но и не сильно большой, — в голосе брата насмешки нет и в помине, но Ленька все равно подумывает, не обидеться ли ему. — А вообще молодец. Ты самый лучший из скаутов, и это я не как брат говорю, а как старший товарищ. Главное, мозги у тебя в порядке: и на рожон не полезешь, и в бою не струсишь.
Нет, пожалуй, обида совсем не к месту.
— Саш… вот ты же храбрый… ты боялся в первом Рейде?
— Конечно. И в первом, и во втором, и даже в третьем. И Митяй боялся, и его родители, и наш отец тоже… Пойми, храбрость — это не отсутствие страха, это его преодоление. Если кто тебе заявит, что никогда не трусил, плюнь ему в рожу, как советует наш мирно похрапывающий благородный дон Деметрио.
Братья фыркают в унисон.
— Ну, хорош, — командует Сашка шепотом. — Постарайся уснуть. Завтра твой день, ты справишься.
— Справлюсь, — отзывается Ленька. Закрыв глаза, он с теплотой думает о сегодняшнем дне, потом о завтрашнем, и вспоминает сказку, которую знает каждый ребенок Базы и которую ему когда-то рассказывала мама…
Давным-давно жил да был в нашей стране один воин по прозванию Комбат. И была у него жена да двое сыновей. Однажды отправился воин с несколькими товарищами по служебной надобности в путь-дорогу, а тут налетела буря огненная, стальная да моровая, и погубила весь город, и другие города вокруг него, и многие города аж за тридевять земель. Но Комбату и воинам удалось спастись: мимо пронеслась страшная буря, не тронула их глубокий бункер.