Мэйфейрские ведьмы
Шрифт:
– Тебе нравится любить меня? – Голос Роуан прервал тревожный ход его мыслей.
– Что?
– Тебе нравится любить меня? – повторила она.
– Конечно. Мне безумно нравится любить тебя… Но эта любовь повергает меня в ужас – никогда в жизни мне не доводилось иметь дело с такой сильной женщиной.
– Да, я очень сильная, – отозвалась она. – Потому что, если захочу, могу убить тебя тут же, на месте. И никакая мужская сила тебя не спасет.
– Я совсем не это имел в виду, – начал оправдываться Майкл. Он повернулся в ее сторону и вдруг увидел, как буквально на мгновение изменилось ее лицо. Это холодное и коварное выражение, жестокий блеск
Роуан медленно выпрямилась на диване, и Майкл непроизвольно отшатнулся, чувствуя, как от страха волосы дыбом встают на голове. Примерно такое же чувство, наверное, испытывает человек, внезапно заметивший в высокой траве у самых своих ног змею.
– Да что это с тобой? – шепотом спросил он.
Присмотревшись, он увидел, что она вся дрожит, а на смертельно побелевшем лице двумя ярко-красными пятнами горят щеки. Роуан протянула было к нему руки, но вдруг резко отдернула их и крепко сомкнула пальцы, как будто стараясь удержать в них что-то.
– Господи, а я ведь даже не испытывала ненависти к Карен Гарфилд, – тихо сказала она. – Ни малейшей. Боже, помоги мне, я…
– Успокойся, это была ошибка, трагическая ошибка. И ты никогда впредь не допустишь ничего подобного.
– Нет. Клянусь… Даже когда это случилось с Карлоттой… Я не хотела… Я не верила…
Майклу отчаянно хотелось утешить ее, помочь, но он не знал, что делать. Роуан трясло как в лихорадке, острые зубы до крови прикусили нижнюю губу, крепко сцепленные руки словно свело судорогой…
– Ну же, милая, перестань, успокойся, смотри, ты покалечишь себя, – шептал он, пытаясь ее обнять и чувствуя, что она напряжена и тверда, как каменное изваяние…
– Клянусь, я не верила, – твердила она. – Это приходит внезапно, ты все осознаешь, но не веришь, что такое возможно… Я очень разозлилась на Карен за то, что она посмела прийти в дом Элли… Я просто вышла из себя от такой наглости…
– Я понимаю…
– Что же мне делать? Как научиться сдерживать свои чувства? Неужели эти приступы будут возвращаться и постепенно разрушат меня изнутри?
– Нет, ни в коем случае.
Она отвернулась от Майкла, подтянула колени к груди и невидящим взглядом уставилась в пространство. Сейчас она выглядела чуть спокойнее, однако глаза были неестественно широко раскрыты, а пальцы по-прежнему беспокойно подергивались.
– Меня удивляет, как это тебе до сих пор не пришел в голову самый очевидный ответ, – наконец сказала она. – Ведь он напрашивается сам собой.
– Какой еще ответ?
– Вполне возможно, что твоя миссия очень проста: убить меня.
– Господи, да как ты могла додуматься до такого? – Майкл притянул Роуан поближе к себе и откинул назад пряди волос с ее влажного лба.
Она смотрела на него отсутствующим взглядом и мыслями в тот момент была где-то очень далеко.
– Выслушай меня, солнышко, – ласково заговорил он. – Жизнь у человека может отнять кто угодно. В этом нет ничего сложного. Существуют миллионы способов. И тебе, как врачу, это известно гораздо лучше, чем мне. Возьми, к примеру, Карлотту. Слабая женщина убила человека, который мог бы задушить ее одной левой. Когда я сплю, меня может убить кто угодно – было бы желание. Скальпель, шляпная булавка, капля яда… Да что толку перечислять – способов действительно много, один легче другого. Но мы не совершаем ничего такого просто потому, что это не приходит нам в голову – у нас
Роуан согласно кивнула, но Майкл видел, что она ему не верит. Да и сам он не до конца верил тому, что говорил. Проблема состояла в том, что, если Роуан не научится контролировать свою страшную силу, она непременно воспользуется ею вновь. И отрицать это нет никакого смысла.
Однако он должен был сказать ей кое-что еще – и это касалось его видения и силы его рук.
– Помнишь, – начал он, – в первую ночь после нашей встречи ты попросила меня снять перчатки? Я выполнил твою просьбу. Мы занимались любовью, наши обнаженные тела соприкасались, я держал твои руки в своих… И что же я тогда в тебе видел? Только доброту. Доброту и любовь. – Он поцеловал ее в щеку и вновь отбросил назад непокорные пряди волос, все время падавшие ей на лицо. – Ты права во многом, но только не в этом. Моя миссия не может заключаться в том, чтобы причинить тебе хоть малейшее зло. Я обязан тебе жизнью.
Майкл повернул Роуан к себе лицом и поцеловал, чувствуя, что она все еще не пришла в себя.
Все так же отстраненно глядя в пространство, она медленно сняла с себя его руки, нежно коснулась его щеки ответным поцелуем, словно извиняясь за нежелание выносить сейчас его прикосновения.
Погруженный в раздумья, Майкл еще какое-то время оставался сидеть с ней рядом, оглядывая зал: высокие зеркала в резных, потемневших от времени рамах, покрытый пылью старинный рояль фирмы «Бёзендорф», выцветшие шторы…
В конце концов он не выдержал, встал и направился к боковому окну, за которым располагалась терраса.
– О чем ты недавно говорила? – вдруг спросил он Роуан, поворачиваясь к ней лицом. – О сумбуре и о том, что мы лишаемся способности действовать? Да, именно. Точное слово – сумбур.
Она не ответила и по-прежнему неподвижно сидела на диване, обхватив руками колени и глядя в пол.
Тогда он сам подошел, поднял ее на руки и пристально вгляделся в мертвенно-бледное лицо с яркими пятнами румянца на щеках. Потом приник поцелуем к ее губам. Он не встретил никакого сопротивления, словно Роуан даже не сознавала, что он целует ее, словно она спала или была без сознания. Но постепенно она стала возвращаться к жизни и наконец обвила Майкла руками за шею и ответила на поцелуй.
– И все же, Роуан, этот замысел существует, – прошептал он ей в самое ухо. – Равно как и паутина, в которой все мы запутались. Но я верил всегда и верю сейчас, что те люди, которые свели нас с тобой вместе, имели благие намерения. И та миссия, которую они на меня возложили, тоже несет в себе только доброе начало. Я должен выяснить, в чем она состоит, и сделаю это. Но я не сомневаюсь, что это миссия добра, так же как не сомневаюсь в доброте, заложенной в основу твоей натуры.
Роуан со вздохом выскользнула из его объятий, с нежностью поцеловала его пальцы и отошла на середину зала. Она остановилась под широкой аркой, разделявшей пространство на две части, и принялась рассматривать резные детали лепнины на потолке и саму арку, изящно спускавшуюся к карнизам, расположенным по обе ее стороны.