Меж двух океанов
Шрифт:
— A ver, joven, que le tocamos pues? — спросит с многозначительной улыбкой первая скрипка и проведет смычком по струнам. — Ну, так что, молодой человек, что сыграем?
Затем первая скрипка свистнет на пальцах, торжественно поднимет указательный палец — и капелла принимается играть. Она исполняет трогательную до слез «Льорону из Теуантепека», горькую жалобу отвергнутого влюбленного; «Еl bijo desobediente», старинную песню о непослушном сыне, который поднял руку на своего отца, за что и был убит; темпераментную «La bamba», старую песню веракрусских матросов, которую теперь распевает вся Мексика вместе с президентом Алеманом, уроженцем Веракруса; «Los dos hermanos», песню
о двух братьях, Хуане Луисе и Хосе Мануэле. Вдвоем они влюбились
Eres lincla у hechicra
сото el candor de una rosa,
сото el candor de una rosa,—
рыдают три скрипки и четыре гитары. В черную, как бархат, ночь льется плач страстного тремоло корнета, и вместе с ним изливают свою скорбь восемь бродячих музыкантов, восемь смуглых парней в сомбреро, привыкших отдавать клиенту за его три песо не только свои баритоны и тенора героев, но и полные страдания, печальные вздохи трагиков. Лишь на какое-то мгновение они отходят от своей роли, когда в промежутке меж двух аккордов подносят ко рту сигарету, жонглерски зажатую мизинцем и безымянным пальцем.
Мы послушали их местах в четырех и стали торговаться.
как это принято в Мехико, особенно на Пласа Гарибальди, в прямом смысле на задворках базара Тепито и Лагунильи.
Оказалось, что они совсем не трепачи и не лодыри, что в их словаре отсутствует слово «уступить», что они дружно тянут в одном направлении.
— No, senor, — один за другим сделали они рукой жест гордого отрицания первой скрипке, — меньше чем за три песо мы не играем, напрасно стараетесь.
Как раз в это время рядом остановился лимузин с американскими туристами, чья-то рука высунула из окошка три песо и кто-то изнутри пробормотал:
— Играйте все, что угодно!
— Это истинные американцы, — сказали нам наши друзья. — Им хочется послушать песенку, но они боятся вылезть из машины.
Музыканты доиграли, криво усмехнулись, американец швырнул деньги в шляпу, и лимузин скрылся за углом.
«А уer, joven, que le tocamos…»
ХЛЕБ, СТРАСТЬ, СТРАХ
Когда оруженосцы Кортеса по пути к резиденции Моктесумы наткнулись на первые амбары ацтеков, они были поражены и от удивления разинули рты. Но потом, движимые неутолимой жаждой золота, они бросились к этому желтому изобилию, полагая, что напали на государственную казну Моктесумы. Легко себе представить их ярость, когда вместо кусочков чистого золота в ладонях у них оказались какие-то легкие зерна.
Это была кукуруза.
С тех пор прошло три столетия. И вдруг ученые выяснили, что не только ацтеки, но и инки употребляли в пищу кукурузу, которая в те времена для Старого Света была чем-то загадочным. В могилах инков на побережье Тихого океана были найдены зернышки кукурузы, при других раскопках их обнаружил и Дарвин. Как бы то ни было, в Европу кукуруза отправилась нерешительно, скорее как экзотическое растение, чем полезный злак. Но потом ей распростер свои объятия Ближний Восток, откуда через Турцию она попала на Балканский полуостров. Путь ее наступления выдает родственность названий, начиная с турецкого и кончая немецким. Люди, перенявшие золотое зерно кукурузы, говорили по-болгарски, румынски, венгерски, сербохорватски, русски, польски, чешски к, наконец, по-немецки. Во всех этих языках наименование нового злака вертится вокруг основы «кукуруц». О воротах, через которые она проникла в Европу, свидетельствует также итальянское название кукурузы — «грантурко», турецкое зерно.
Запад Европы сохранил за кукурузой название, указывающее на начало странствий ацтекского золотого зерна, на его остановку на Антильских островах. Из гаитянского mahis родилось испанское maiz, а из него — английское maize. Французы продолжают сидеть на двух стульях, называя кукурузу mais и Ые de Tui'quie.
Но, несмотря на то, что, таким образом, кукуруза распространилась в Новом и Старом Свете, в Африке, в Азии и, наконец, в Австралии, едва ли где-нибудь она играет такую исключительную роль, как на прародине ацтеков, в Мексике.
Достаточно три дня попитаться в обычных мексиканских ресторациях, в уличных ларьках, заглянуть в одну из «тортильерий», как невольно становишься на сторону тех, кто превозносит кукурузу до небес и лишь в крайнем случае готов признать, что рис тоже можно есть.
За эти три дня, однако, приходишь к выводу, что с кукурузой в Мексике дело обстоит примерно так же. как в Тибете с молитвенной мельницей лам. Кукуруза с утра до ночи, ныне и ежедневно, круглый год.
Согласно статистике в Мексике потребляется в год около ста килограммов кукурузы на душу. Столько получается потому, что ее употребляют в пищу на завтрак, на обед и на ужин. Подают ее в самом различном виде, под самыми различными названиями блюд, но суть остается одна и та же.
Хлеб — черный и белый, рогалики, сайки, бублики, слойки, сдобу, пироги — заменяет мексиканцам одно: тортилья, тонкая лепешка. Тортилья — это уменьшительное от испанского торта, что означает совсем не торт, а лепешка. Деминутива — это круглые лепешки, которые готовят как в бесчисленных тортильериях, так и в каждом доме. Искать мешки с различными сортами муки, банки с солью, тмином, маком, яичным порошком, пачки маргарина, бутылки с растительным маслом здесь бесполезно. Имеется только кукурузная мука или сваренная и растертая кукуруза, никстамаль, и, кроме того, мешки с мелом. Куски хорошо вымешенного теста из муки с мелом в руках женщин молниеносно превращаются в тонкие лепешки, на лету переворачиваются в воздухе и… вот уже лежат на раскаленной плите. Покупатели уносят их домой еще горячими, чтобы они очутились на столе, прежде чем остынут.
Тортилья, вроде инджерры в Эфиопии, заменяет вилку и нож: с ее помощью берется соус и куски мяса. Молотое мясо с овощами, творогом и луком, завернутое в тортилью, называется «энчильяда». Вот в кукурузном омлете — тортилье— оказывается начинка из колбасы и сыра, и на свет появляется кесадилья. Тако — это тортилья-рулет с вареной фасолью и овощами.
Кроме того, имеется еще кукурузное тесто, завернутое в кукурузные листья и сваренное на пару, — тамалес. Маленькие пирожки из теста тортильи с колбасой, курятиной, сыром и вареной фасолью, жаренные на сале, — пробуйте, это гуакамоле. Посоле — блюдо жидкое: кукурузу варят с горьким перцем, без которого, впрочем, не смеют быть приготовлены и все предыдущие разновидности блюд из кукурузы. С лимоном, майораном, луком и… свиной головой. Другой вид — атоле — это любимый напиток и одновременно продукт питания мексиканских индейцев.
Таким образом, заглянув через окно в любую мексиканскую кухню, всюду натыкаешься на кукурузу, хлеб наш насущный на веки веков, аминь!
Все разновидности кукурузных блюд придумали наверняка горожане. Деревенский индеец с утра до вечера жует обыкновенную тортилью. Чтобы она совсем не остыла, прежде чем он доберется до поля, он засовывает ее себе за пазуху.
В витринах Мексиканского национального музея размещено множество экземпляров специального приспособления всех размеров и разного вида, обнаруженного во время археологических раскопок в самых различных уголках страны: это гладкая каменная плита в форме ванночки — метатль и каменный валик длиною в два-три дециметра — метла-пильи. В почти неизменном виде такие простейшие мельницы для растирания кукурузы можно купить и сегодня на любом деревенском базаре. Только составные части их называются теперь иначе: ванночка — метате, а валик — мано. В домашнем хозяйстве они служат для тех же целей, что и во времена ацтекских и тольтекских императоров.