Меж молотом и наковальней
Шрифт:
Эти двое друг друга ненавидели и ненависть их была столь явной, что у меня мурашки по коже пробежали. Они синхронно кружили по поляне, не спускали друг с друга настороженного взгляда, но в то же время почему-то не спешили разойтись.
— Нюхай! — приказал вампир, протягивая руку с перчаткой. — Я тоже не рад тебя видеть, но мы должны это закончить. И уже сегодня.
Зверь послушно понюхал. Шумно вдохнул воздух и вдруг лег в траву, казалось, вмиг потеряв все силы и злость.
— Значит она, — пошатнулся и, казалось, еще больше побледнел Анри. —
А потом засмеялся вдруг прислонившись спиной к дереву. И взгляд его заблестел, отражая звездную пыль бездонного неба, а на губах появилась полусчастливая улыбка.
— Она, — выдохнул он. — Наконец-то!
Зверь заскулил, ткнул носом в перчатку, потянул тонкую ткань зубами, будто пытаясь отобрать изящную вещичку. И вновь зарычал грозно, предупреждающе.
— Вот как… — продолжал глупо улыбаться Анри. — Я на это надеялся… или этого боялся, уже и не знаю.
Вампир спрятал в карман перчатку и положил зверю ладонь на холку. Тот оскалился, казалось, не желая сдаваться, но вампира не тронул. Хотя было видно, что очень хотел цапнуть, да побольнее. Я бы Анри тоже с удовольствием цапнула. Какого черта он мою перчатку слямзил? И что делает в этом лесу?
— Хочешь, скажу, где она? — спросил Анри, опускаясь перед зверем на корточки. — Вернее, где она была? А потом поищем вместе… И попробуем заново. С белого листа. На равных.
Зверь вновь зарычал, будто что-то в словах Анри ему не понравилось, но все еще не спешил ни убегать в ночную тьму, ни выказывать былой ненависти.
— Знаю, что ты меня ненавидишь, — засмеялся Анри. — Да и я тебя, представь себе, не жалую. Но у тебя, родной, нет выбора. Как нет его и у меня… больше нет. И мы ее найдем. Вместе или по одиночке, тут уж ты решай сам. И надеюсь, что мы успеем ее найти прежде чем это сделает…
Я приказала яблоку остановиться. Меня трясло. Не хотелось выяснять, ни что это было, ни к чему. Да и вообще я пожалела, что вновь решила подсмотреть за бессмертными. Хотелось грохнуть зеркало о пол и навсегда лишить себя даже возможности возвращения в тот, иной мир.
Зачем Анри меня искать? Зачем натравливать какую-то тварь?
— Пу… — прошептала я.
Яблоко послушно дернулось, покатившись по ободку, быстрей, еще быстрей, размазываясь в зеленую ленту. И почти против своей воли я смотрела и смотрела в это проклятое зеркало, уже заранее страшась того, что я увижу.
Там был мой кабинет. Пу, такая лохматая и несчастная, с потускневшей внезапно шерстью, сидела на моем рабочем столе и неотрывно смотрело на портрет Алиции…
— Пу, — прошептала я, почувствовав, как запершило в горле. — Пу, не надо, не плачь.
Пу, будто услышав, обернулась. Предательское зеркало увеличило ее мордочку, показав огромные, полные тоски глаза:
— Катя, возвращайся! — позвала Пу. — Пожалуйста!
И через мгновение зеркало, кое-как завернутое в тот же свитер, оказалось в ящике.
— Любопытство меня погубит, — зло шептала я, капая в воду валерьянку. —
Зато с Анри, видимо, все в порядке. Даже больше, чем. Гадина бессмертная!
— Кровосос проклятый… чего тебе от меня надо?
Вновь обожгла шею татуировка, напомнив о былом унижении. Ненавижу! И хрен я тебе вернусь, слышишь! Натравливай своих песиков на кого другого, тварь бесстыжая!!!
Я забылась тяжелым сном и снилось мне солнечное утро. Веранда, внизу — ломившиеся от красных плодов яблони… и воздух, чистый, вешний, полный запаха росы.
Кто-то подошел, и, наверное, я знала кто. Он обнял меня со спины за талию, нежно, ласково, положил голову мне на плечо и сказал:
— Почему ты упрямишься? Знаешь же, мы оба знаем, что это надо закончить. Для нас всех. Для меня, для тебя, для Анри…
— Это не так легко, — прошептала я, глядя вдаль, туда, где над деревьями купалось в нежной дымке солнце.
— Все легко. Ты сама все усложняешь.
Глава шестнадцатая. За все приходится платить
Тихо пробежало лето, сменила его осень. "Унылая пора" в этом году выдалась теплой и неожиданно скупой на золото. Была уже середина октября, а деревья так и оставались грязно-зелеными, в коричневых, неприятных пятнах. Выходить на улицу не хотелось, хотя когда-то в детстве я очень любила листопад, долгие прогулки по парку с родителями, и букеты из разноцветных листьев.
Но детство закончилось. И давно, да и родителей рядом нет и не будет. Никого не будет. Пора уж повзрослеть.
Клиентов в моем маленьком салоне прибавилось, хоть я сама стала несколько иной… беспощаднее, наверное? Как-то само собой гадание встало на самотек — зашел клиент, поработала с ним гадалка, вышел клиент и гадалка выкинула его из головы. Все, давайте следующего.
Постепенно я обросла шерсткой и даже начала ездить к постоянным клиентам на дом. Ну что же поделаешь, бывают в этом мире странные люди, что без совета карт Таро даже в магазин сходить не могут. Тратить на них свой талант я не очень-то хотела, но Игорь был другого мнения. Ему было глубоко до лампочки, чего от меня хотели, главное, чтобы клиент был доволен и платил хорошо. А на что он гадает (пусть даже на «хорошего котика любимой кошечке») — дело десятое. А моя вера в хоть какой-то разум у большей части людей постепенно развеивалась.
Боже, и что их только волнует? Когда наконец-то сдохнет «жадный» старик, когда обратит на красавицу внимание вот тот мужчина, когда, наконец, бросит жену и двух детей и переедет к ней, любимой? Тошно от всего этого было.
Отвозил к постоянным клиентам меня, как правило, Игорь, но в тот день он был занят, потому возвращаться пришлось на своих двоих. Благо, что недалеко, что погода приятная и фонари на нужных мне улицах светят ярко. Да и "гадалку Игоря" в этом районе знали неплохо, а трогать свою собственность мой шеф никому не давал. Что меня вполне устраивало.