Межавторский цикл романов "Другой мир". Компляция. Книги 1-9
Шрифт:
Местные мыслители уже сформулировали главный идеологический постулат нового времени, позволяющий разрешить практически любую морально-этическую дилему, если на одной чаше весов оказывалсь внушающее уважение норма прибыли: «ничего личного, просто бизнес». Но всё же процесс движения денежных средств здесь было принято обставлять не вульгарно-топорными методами, чем обычно грешили застрявшие в предыдущей эпохе феодалы и прочих разбойники, а ласково-уважительно, чтобы клиент сам стремился облегчить свой кошелёк. Нет, прямолинейно-грабительские меры тут тоже могли быть пущены в ход. Но только незаметно для посторонних
Едущие по дороге из Дармента в Анул-гоо путники проезжали многочисленные лавки, торговые дома, рыночки и склады всевозможных товаров. Здесь жизнь продолжала бурлить и кипеть, в отличие от городков и поселений западного Дармента, которые вымерли в предчувствии скорого прихода захватчиков. Но сейчас вовсе не странности местной общественной жизни занимали Палмера, чья лошадь печально передвигала копытами в такт его грустным мыслям. Изгнанный из собственного тиррства, он предавался безрадостным размышлениям о внезапной перемене в собственной судьбе от плохого к худшему. В результате всех навалившихся на него невзгод, он оказался с единственным слугой вдали от привычной роскоши. И сейчас ему хотелось всего лишь побыстрее достичь безопасного пристанища.
Виной такого падения планки его притязаний стал разгром, учинённый его дружине войсками Фемба, ведомыми ренегатом Артимором. В том кошмарном бою погиб сильнейший маг тиррства, мерл Центар Аранхигол со всем своим магическим отрядом. Их позицию в самом начале сражения артгарцы накрыли чудовищным по своей разрушительности ударом сразу трёх стихий. Тогда же пал заслуженный генерал Лепард Дидастур, решивший самоубийственной атакой своего последнего резерва на ставку Артимора отвлечь силы противника от отступающих соотечественников. Несколькими днями позже сложил голову мерл Ратон Малиго, руководитель службы безопасности. Мерл пытался провести своего невезучего тирра в Кер, под защиту крепостных стен, но был вынужден принять последний бой в составе авангарда, напоровшись на численно превосходящий отряд артгарцев, внезапно атаковывший их из засады.
Посланные проклятым Артримором в погоню отряды, в первую очередь блокировали все дороги на север, туда, где разбитый тирр мог получить помощь. Так Палмера оттесняли всё дальше и дальше на запад к тиррству Дарэс. Попутно он терял людей. Кто-то погибал в стычках, кто-то просто исчезал, вероятно дезертируя. В итоге, через пару недель после разгрома в битве у реки Депьяши, с ним остался только его личный камергер, который хоть и выглядел не слишком довольным, но верил, что на его содержание у тирра всегда найдутся звонкие золотые. Потому продолжал исправно исполнять свои обязанности.
В город путники въехали быстро, не встретив на пути никаких препятствий. В отличие от многих других городов Гренудии, Анул-гоо не был окружён оборонительными сооружениями, да и стражники, собирающие дань при въезде, отсутствовали. Клэны заботились о том, чтобы в городе были созданы все условия для активной торговли, потому недрогнувшей рукой отменили все замшелые традиции, ей препятствующие. Палмер, ненадолго вынырнув из своих размышлений, неодобрительно поджал губы, наблюдая такое вопиющее упущение. Уж он бы ни за что не позволил в своих владениях так глупо пускать денежный ручеёк мимо собственного кармана!
Не успели путники оказаться в городской черте, как на первой же попавшейся на пути площади упёрлись в огромную, возбуждённую толпу, кучковавшуюся у входа в храм Творца, попутно перекрывая проезд.
— Гвас! — окрикнул Палмер чуть отставшего слугу, — Выясни, что тут случилось и почему нам мешают проехать!
Слуга мигом спешился и направился к группе стоящих чуть в стороне мужчин, увлечённо обсуждающих что-то, периодически бросая взгляды на стоящий в стороне Храм Творца, будто призывая того подтвердить справедливость своих слов.
— Гвас, бездельник! — рявкнул Палмер, когда камергер закончил о чём-то увлечённо болтать с горожанами и наконец неспешной походкой вернулся к своему изрядно заскучавшему хозяину, — Я тебя посылал не за тем, чтобы ты трепался попусту, отнимая моё время! Что выяснил?
— Ваша милость, — ответил слуга, вовсе не подумавший униженно кланяться и извиняться, как сделал бы ещё пару недель назад, — Они обсуждают разные чудеса, которые происходят со вчерашнего утра и в этом храме, и во всех остальных.
— Что ещё за чудеса? — аристократ недовольно поморщился, так как никакой религиозностью не страдал, как и подавляющее большинство представителей его сословия.
— Раз в несколько часов фигура Творца начинает светиться и говорить. Она говорит, что единственный, кто является истиным гласом Творца — это живущий в королевстве Минк-Ваньяр пророк Ордена сострадательных. Лишь его речи угодны Творцу и несут свет истины. Все остальные — бессовестные самозванцы, лжецы и хулители истины. А ещё фигурка призывает получать посвящения в сакральную практику Творца. На тех, кто просит благословения на эту практику, фигура испускает радужные лучи.
— Всё, поехали! — рявкнул Палмер, которого все эти заморочки совершенно не трогали и не интересовали. Самым важным, что виделось ему сейчас, был вопрос, как побыстрее добраться до семейного поместья. И снова почувствовать себя богатым и влиятельным тирром, а не нищим, грязным и вонючим беглецом. Последние дни даже трактирщики в придорожных постоялых дворах смотрели на него с плохо скрываемым презрением, как на пустое место. И высказывали минимально допустимое уважение, будто самому захудалому аристократишке из какого-то захолустья.
В то время, как бежавший из родного феода тирр Палмер осваивался и обустраивался на новом месте, над его головой неотвратимо сгущались тучи. Вернее было бы сказать, что тучи сгущались в целом над юго-западной Гренудией, поскольку именно в этот самый момент те, кто определяли её будущее, собрались в особняке главы клана Клэн на судьбоносное совещание.
Совещание в главном дворце Семьи проводил сам действующий глава, мерл Саннет Клэн, чьё печальное лицо могло бы сделать честь даже одесскому ростовщику, которому советская власть в обмен на нерасстрел предложила перевести все его неправедно нажитые капиталы в облигации государственного займа. На повестке дня было два вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?». Ввиду полной ясности с первым вопросом, сразу перешли к обсуждению антикризисных мероприятий по спасению стремительно сгорающих инвестиций.