Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
Приложившись лбом к священному древу, я прижался к нему с такой силой, словно желал вобрать в себя Его чистейшую небесную сущность. Мне хотелось, чтобы она заполнила меня целиком.
Но вскоре ощущение священного Присутствия исчезло. Остался смертный, припавший к обычному деревянному кресту. Кранмер ждал, когда я поднимусь и освобожу место для покаяния следующего грешника. В странном оцепенении я встал и вышел из аббатства.
Субботнее утро, канун Пасхи. Из окна лился резкий солнечный свет, и его яркость показалась мне
Иисусу не суждено было дожить до моих лет. Ему не приходилось бороться с подступающей старостью, ожидая приближения конца. Так как же удалось ему познать все человеческие скорби?
Отлично понимая, что мои сомнения граничат с богохульством, я плеснул в лицо пригоршню холодной воды.
Насмешливо-жестокий день клонился к закату, и я вернулся в настоящее, отбросив мысли о будущем смертном часе. При дворе царило радостное оживление, безотрадная пора Великого поста заканчивалась, прошли голодные и покаянные дни Страстной седмицы… Всех охватило предчувствие праздника. Никто из евреев не ждал с такой пылкостью захода солнца перед началом священной субботы, как мы с Анной той вечерней зари. Точно дети, мы следили за темнеющим на востоке небосклоном и ликующим хором встретили появление первых звезд.
— Свершилось! Наступила Пасха! И теперь всех ждет новая жизнь! — радостно вскричала Анна.
— Да, любимая, — улыбнулся я. — Каждый священник в нашей стране, отслужив пасхальную мессу, будет молиться за вас как за королеву. Об этом объявят во всеуслышание, и народ будет почтительно и громогласно повторять ваше имя. Три миллиона англичан вслед за отцами церкви воскликнут: «Так направь же душу избранной служанки Твоей, Божьей милостью королевы Анны». Вы услышите хвалу от каждого из них, и тогда наконец душа ваша успокоится!
Она беспечно рассмеялась.
— Только если я и вправду услышу гул ликующих голосов и пойму, что все хором произносят сии драгоценные слова!
Я взглянул на нее. Мне удалось выполнить обещание, данное ей много лет тому назад. Я позаботился о том, чтобы сегодня вечером вся Англия назвала ее королевой. Ожидая наступления глубокого вечера, я думал, что ради этой женщины отказался от жены, оскорбил папский престол, подверг опасности наше королевство… Я завладел маленькой и теплой ладонью Анны, поднес ее к своим губам, прикоснулся к гладкой коже. Никакой сеточки морщинок — даже намека нет.
— Я должна одеться! — Она капризно, как ребенок, вырвала у меня руку. — Ах! Скорей бы! Я устала считать дни, часы, минуты.
— Служба начнется в десять вечера, — напомнил я. — Двор соберется в Большом зале, откуда начнется общее шествие к храму.
Я ожидал Анну в окружении многочисленных придворных. Все облачились в новые, специально заказанные платья, и в факельном свете наряды и драгоценности радужно поблескивали, словно летние бабочки. Какая блистательная ночь после долгого мрака! Сейчас я публично скажу те слова, которые прежде произносил лишь наедине с собой.
— Мои дорогие друзья, — начал я, подняв руку, и молчаливое внимание воцарилось еще до того, как я успел опустить ее. — С огромной, невообразимой радостью сообщаю вам, что теперь у вас есть королева… моя возлюбленная Анна. Моя законная супруга.
На меня были устремлены все взоры. Но стояла тишина. Они что, оглохли?
— Да! — повторил я. — За те двадцать четыре года, что я был вашим королем, избранным и миропомазанным монархом, мне не удалось подарить Англии то, что надлежало иметь по богоданному праву: любящую и законную королеву. Божьей милостью, отныне она есть…
В дальнем конце Большого зала распахнулись двери, и появилась Анна в великолепном серебристом наряде. Она выглядела столь необычно и ослепительно, что казалась неземным существом. Я, онемев, смотрел, как она шествует к королевскому возвышению. Глаза придворных пристально следили за ней, но их лица по-прежнему оставались непроницаемыми.
— Королева Анна, — почтительно сказал я, предлагая ей руку, и она, приняв ее, легко поднялась по ступеням и встала рядом со мной.
После чего я воодушевленно провозгласил:
— Королева Анна!
— Королева Анна, — вторили люди.
Но радости в голосах не прозвучало. Поклоны и реверансы придворные сделали, исключительно воздавая дань традициям.
— Благодарю вас, мои верные подданные! — резко воскликнула Анна. — Мы благодарим вас.
Нет, не так, хотелось мне сказать ей. Надо по-другому. Другим тоном. Что ж, придется позже объяснить ей некоторые тонкости.
— Да обретете все вы ту радость, что ниспослал мне Господь, подарив столь добродетельную королеву и смиренную, преданную жену, — произнес я.
Кругом натянуто улыбались.
— Теперь у вас будут целительные кольца! — выкрикнула Анна тем же пронзительным надменным голосом и открыла переливающийся, затканный серебром кошель.
Что она задумала? Неужели вспомнила о древнем обычае раздачи железных колец — по поверью, они помогали тем, кто страдал от судорог и подагры, и приобретали целительную силу только в Страстную пятницу с благословения истинного монарха. Очевидно, Анна тайно заказала эти кольца и провела над ними священный ритуал, собираясь раздать их нынче вечером. Почему же она не предупредила меня заранее?
— Подходите, мои верные подданные. Я облегчу ваши муки и исцелю ваши болезни. Вчера ваша любящая королева благословила эти кольца.
Анна вытянула перед собой ладонь с пригоршней железных колец. Никто не тронулся с места. Она вновь призывно взмахнула рукой. Я повелительно сделал приглашающий жест. Тогда люди начали медленно приближаться и брать кольца с той же охотой, с какой домохозяйка подцепляет дохлую мышь, чтобы выбросить.
— Благословляю вас! — твердила Анна тоном, по ее мнению достойным королевы; она, несомненно, все отрепетировала — не посоветовавшись со мной.