Между ангелом и ведьмой. Генрих VIII и шесть его жен
Шрифт:
Ряд церемоний традиционно предшествовал драгоценному мгновению миропомазания в Вестминстерском аббатстве. Сначала Анна отправится на лодке по Темзе до Тауэра, чтобы провести там ночь. Кроме того, ее пронесут в паланкине по улицам Лондона, дабы явить народу будущую королеву. На другой день свершится обряд коронации. А следующая неделя пройдет в общенародных праздничных торжествах.
Я подробно объяснил Анне правила этикета на каждой из этих церемоний. В ее глазах метались беспокойство и неуверенность.
—
— Нет. Правда, в детстве я видела в Норфолке разукрашенные гирляндами лодки, когда праздновали Вознесение.
— Тьфу, ерунда! — Я скривился, громко прищелкнув пальцами. — Лорд-мэр поведал мне, что у нас по реке поплывет даже сказочный дракон, чей хвост с помощью механических ухищрений будет колотить по воде, а пасть — извергать пламя. И это всего лишь одно чудо.
Лорд-мэр заранее получил указание пресечь любые грубые выходки по отношению к Анне. Я пригрозил ему страшным наказанием в том случае, если оскорбительное поведение горожан испортит праздник.
— И тот же лорд-мэр доставит вас в Гринвич на королевском баркасе, — сообщил я.
— Как символично! — заявила она, резко повысив голос. — Мой прадедушка был лорд-мэром Лондона… а я буду английской королевой! — Злорадная усмешка исказила ее черты, и, словно спохватившись, она быстро добавила: — Наш баркас великолепен, я знаю. Он блестит золотом, а паруса горят алым пламенем.
— А вот Екатерине на болотах не нужна такая роскошь, — пробурчал я. — Хотя она еще настаивает на своем королевском праве.
Воспоминание о ней омрачило мое настроение, подобно нерастаявшему сугробу посреди цветущего сада.
— Я встречу вас на пристани Тауэра, — продолжил я. — И мы проведем там ночь в королевских покоях.
— Терпеть не могу Тауэр! — воскликнула она. — Мрачная старая крепость. Ее стены давят на меня.
— Королевские апартаменты заново обставлены… Там теперь уютно, как в любом другом дворце. По традиции в них проводят ночь перед коронацией. А еще мы должны присутствовать на церемонии пожалования в рыцари Бани и возведения дворян в новые рыцарские звания.
— Сплошные старые порядки, ветхие обычаи, древние обряды! Давно пора покончить с этой дребеденью, она меня совершенно не волнует, — упрямо возразила она.
— Мы живем, опираясь на традиции. Прошлое никуда не исчезает, оно лишь облачается в иные наряды и представляется нам в новом свете. И вам придется это понять. Вот, скажем, одежду издревле шили с рукавами, и вы с таким непревзойденным вкусом меняете их фасоны. (Как простодушно прозвучали мои слова… Мне и вправду нравились причудливые, усыпанные драгоценностями рукава ее платьев, ведь я не подозревал, что под ними она скрывает свою ведьминскую отметину.)
— Верно, — согласилась она, явно спеша сменить тему. — Я попыталась придумать нечто новенькое… чтобы подарить всем радостные воспоминания.
— Не сомневаюсь, любимая. И я буду первым, кого вы осчастливите. На Темзе, в маскарадном костюме… Уилл уже все для нас устроил. — Я с удовольствием перехватил ее изумленный взгляд. — Не только вы стремитесь удивлять. В тот день я буду играть роль одного из ваших подданных и увижу ваше торжество их глазами.
— Какой подарок вы готовите мне, — проворковала она.
Тогда я, конечно же, не мог знать, что грядет последнее грандиозное празднество моей молодости… Последний раз я буду веселиться в блеске золотого дождя и радужных надежд.
L
Сиял великолепный день. Спорщики, заключавшие пари на дождь, потеряли большой куш, однако я не испытывал к ним сострадания. Восход явил нашим взорам безупречную небесную синеву, вода успела прогреться под жаркими лучами. Темзу заполнили небольшие лодки, среди сидящих в них горожан царило праздничное оживление.
Уилл раздобыл для нас дырявую лодчонку, и мы сели в нее неузнанными, нацепив на себя старое тряпье, — я накинул изъеденный молью плащ и нахлобучил потрепанную шляпу (их выбросил грум королевских конюшен), а шут мой кутался в лохмотья, забытые во дворе бродячим лудильщиком. Как забавно вернуться в давнее прошлое на один благословенный счастливый денек! Девизом нашим, как и в былые времена, стало приключение.
Внезапно до меня донесся чесночный запах. Люди в соседней лодке накладывали жирные куски кентского сыра на толстые ломти хлеба и посыпали их чесноком. Закуска передавалась с носа на корму. Один кусок оказался лишним, они оглянулись вокруг. И тут увидели нас.
— Эй, хотите перекусить?
Угощение полетело в нашу сторону.
— Ага!
Я изогнулся и поймал ломоть.
Уилл глянул на меня и нахмурился. Я разделил завтрак напополам, и мы с жадностью принялись за еду. Свежий сыр таял во рту.
Волны подкатывались под борт и раскачивали утлые суденышки. Наши соседи начали громко сетовать:
— В это время года реке уж давно пора успокоиться. Ради коронации я проторчал тут целую ночь, сколько же еще терпеть…
— А что, приходилось раньше видеть такое?
— Еще бы!
— Когда короновали Генриха?
— Да, давненько уже, — сказал гребец немного смущенно. — Я был зеленым юнцом.
«Как и я», — подумалось мне.
— Мы в Лондон с папашей приехали. Он посадил меня на плечи. И я увидел короля. Он красивый был, молодой! Блестел, как чистое золото…
Бабах! Звук пушечного салюта с берега прервал разговорчивых горожан. Уилл скорчил мне смешную гримасу. Он терпеть не мог, когда я, по его словам, «припадал к источнику тщеславия».