Между двух миров
Шрифт:
— Тебя оскорбляют в школе? Ты не ладишь с одноклассниками? — спрашивает Гереро.
— Ладить? Это как? — спрашивает Фар и снова вопросительно опускает голову к плечу. — Сглаживать что ли? Прикладывать? Не понимаю этого слова.
— У вас бывают конфликты? Кто-то из школы нападал на тебя физически?
— Конечно, нет! — смеется Фар, улыбка обнажает сломанную иглу. — Они не смотрят мне в глаза, даже учителя! Кто-то написал статью в школьной газете про заарское запечатление и теперь все думают, что я могу заставить их со мной дружить.
— А
— Могу, — перестает улыбаться Фар. — Но зачем? Для доверия у меня есть Дом.
— Так ты сказал, что тебя застали врасплох, когда это случилось? Помнишь точное время?
— Это случилось до полуночи, было слишком тихо, а когда после комендантского часа дроны взлетают, то воздух вибрирует. Я вышел за ограду Сада, на ту сторону где последнее кладбище, там красивые склепы и всегда темно, освещение туда так и не провели, я иногда там охочусь, приношу с собой мышь, чтобы выпустить ее и ловить. Лабораторные мыши правда чаще всего не понимают, что должны убегать и это скучно…
— Ты вышел за ограду, — напоминает ему Гереро, возвращая к событиям. — А дальше что случилось?
— Там стоял фургон, двое курили у входа в склеп, запах я учуял раньше, но обходить не стал, это большой круг, а я и так… опаздывал. Пошел мимо кладбища. Они меня отвлекли, выпустили кого-то теплокровного, он метнулся под машину, я проводил взглядом, а потом дверь фургона открылась и мне что-то прыснули в лицо, я мгновенно ослеп, дальше они что-то мне вкололи. Очнулся я уже в холодильнике, во рту была вставлена такая штука, как и в лаборатории, когда я сцеживал яд, она держала мою челюсть, но позволяла до определенного предела выдвигать ее и прикусывать, они подставляли под иглы банку с мягкой крышкой, которую я легко прокусывал. От холода я очень плохо соображал, зрение было мутным, видел только тепло их тел, их было четверо.
— Сосредоточься на запахах, что ты вспоминаешь первое?
— Масло и дамарит, пахло как в автомобильной мастерской.
— А звуки? Что-нибудь особенно выделялось?
— Гудение, там были холодильники, их было много и из-за этого снаружи было очень жарко.
— Люди? Мужчины, женщины? Имена называли?
— Точно люди, терма у всех была одинаковая, была одна девушка, она отличалась по запаху, имена не называли, они использовали номера, говорили: первый, второй, третий.
— Уверенно себя вели? Будто уже не раз это делали?
— Да! Все, кроме одного, этот и сломал мне клык, о край банки, перестарался.
— Что-то говорили? Спрашивали?
— Нет, я думал они собираются убить меня, они относились ко мне так, будто я уже мертв.
— Что-то еще можешь вспомнить? Может у кого-то из них был акцент? Они говорили на латти? Рядом с тобой могли быть другие заары?
— Нет, я постоянно терял сознание из-за холода, никого рядом я не чувствовал.
Фар наклоняет голову к плечу.
— Тот, который меня боялся и сломал мне иглу, был картавый, глотал звук “л”. Больше ничего не помню.
Ты видишь, как Гереро кивает и поднимается на ноги, он исчерпал свои вопросы. Ты тоже поднимаешься и идешь к двери в палату. Заходишь и с порога спрашиваешь его:
— Какой двигатель? Дамарит или кристал?
Фар не сразу понимает твой вопрос и растерянно моргает, потом отвечает:
— Кристалл.
— Уверен?
Ты видишь, как он злится из-за того, что ты вмешалась.
— Уверен, дамарит я бы за милю учуял.
— Спасибо за сотрудничество, — говорит Гереро Фархаду и жестом требует чтобы ты вышла из палаты вместе с ним. — Мы еще увидимся.
Вместе вы выходите в коридор. Гереро тоже зол на тебя.
— Зачем вы вмешиваетесь? Я же просил! Вы заинтересованное лицо и не должны приближаться к расследованию! И чего вам далась машина? Фургон этот наверняка давно выбросили или разобрали на запчасти.
— Мне далась эта машина, потому что эргадвигатель можно отследить, — говоришь ты. — Нет двух одинаковых кристаллов, их грани уникальны, и частота, с которой они вибрируют, тоже уникальна.
Владислав Гереро удивлен. Он стоит перед тобой, весь мокрый, пот струится по затылку, челка прилипла ко лбу. Усталость размывает фундамент под его защитной, бюрократической конструкцией и Гереро начинает выглядеть и говорить, как человек, а не как терминал.
— Первый раз об этом слышу. Вы уверены?
— Одна из моих особенностей — восприятие звуковых волн. Я точно знаю, что кристалл двигателя можно отследить, он оставляет за собой шлейф. Для варлаков этот шлейф, как запах для зааров.
— Но я не могу привлечь вас к этому делу, отта, — говорит Гереро и задумчиво трет виски. — Это только ваша особенность или сможете найти мне другого специалиста с надежной репутацией для суда?
— Мне нужно около двенадцати часов, — отвечаешь ты. — Большую часть этого времени потребует ваш таможенный контроль.
Гереро понимающе улыбается.
— Проще было бы войти через черный ход?
Как и многие офицеры службы безопасности, он знает, что есть нелегальные пути проникновения в штаты.
— Ничего об этом не знаю, — улыбаешься ты. — Предпочитаю парадный.
Гереро смотрит на часы и говорит:
— Думаю, пора по домам, возможно, я даже успею принять душ, прежде чем снова ехать на работу. У вас ведь сегодня первый рабочий день, Анна, так что мы снова встретимся в офисе.
Владислав Гереро уходит, а ты остаешься в коридоре ждать врача и пока ждешь, набираешь номер Бэль.
— О, моя дорогая, так рада тебя слышать! Такие ужасные новости! Как он? Вы приедете вместе?
— Нет, мы не приедем, но я хочу попросить тебя, отправить к нам доктора Мератто. На пару дней. Это возможно?
— Все что пожелаешь! Отправлю его немедленно! И по такому случаю, я и сама вас, пожалуй, навещу! Я уже сняла дом на краю штата, тебе понравится! Там шикарный вид на воздушный океан и ворота Голден Гейт! Они, наконец, смыли эту чудовищную надпись и покрасили ворота в золотой цвет!