Между двух миров
Шрифт:
Пока за окном проносятся улицы, перед твоим внутренним взором все еще стоят отметины на гладкой, перламутровой коже саты Рае. По эту сторону Каньона, под куполом чужого, искусственного неба, традиции и законы Домов ослабевают. Матэ, саям, иерархия чистоты, королева и палач, все это кажется далеким. В Латирию приезжают в поисках свободы. Нет, конечно, от корней не убежишь, они всегда с тобой, но здесь, где Творец не видит, а Маат не знает, ты можешь на какое то мгновение ощутить то самое одиночество. И пока память медленно заполняет твой колодец, ты можешь успеть прожить новую жизнь. А если каурам будет угодно, проживать ее снова и снова… Могла ли сата Рае,
— Это я тут детектив, — говорит Ольга, когда вы выходите из машины. — А ты консультант, помнишь?
Йен махнув вам, уезжает искать место для парковки, а мы вдвоем поднимаетесь вверх по лестнице к центральному входу Мемориал Сарджент.
— Могу зачитать тебе параграфы из твоего контракта или ты можешь поделиться со мной тем, что происходит у тебя в голове. Что такого сата Рае сказала, что ты аж позеленела вся?
— Это ты сейчас пошутила? — спрашиваешь ты. — Наверное нам нужно установить какой-то знак, чтобы определять границы твоего потрясающего чувства юмора.
— Ну пока ты ходишь с таким лицом, никакие знаки не помогут, — отвечает Ольга. — Ты бы иногда снимала эту маску. Попробуй хоть раз расслабиться и побыть…
— Человеком? Нормальным человеком? — смеешься ты и распахиваешь дверь. Петли опасно скрипят, а дверная ручка в твоей ладони нагревается. В нос бьет нестерпимый запах. Твои шипы, которые начали вибрировать еще при подъезде к зданию, сейчас жгут тебя каленым железом. Ты морщишься от боли. Ольга демонстрирует охраннику жетон и вас пропускают. В лифте вы молчите. Твое раздражение никак не связано лично с детективом Полански, но почему-то очень хочется на нее наорать. Поставить на место. А где ее место ты и сама пока не поняла.
А может все дело в том, что это ты не на своем месте, ты и он, вы здесь чужие. И заары чужие. И что, если, воздух и правда для людей? Как минимум воздух под куполом Латирии. Эти искусственные облака над искусственной землей, весь их маленький, раздробленный на штаты — острова мир, что плавает в воздушной океане у самой границы Предела, все это даровано людям третьей волны Изначальными. И как бы их не называли сейчас — создатели, предтечи, шераа ат каддар, они тоже были когда то людьми. Самыми первыми людьми на этой чужой планете.
Творец их увидел и помог построить мир внутри Предела. Алькаан — это четыре континента, четыре столпа вокруг черных вод Сеятеля, теперь его делят между собой наследники изначальных — неведомые, живущие в круговороте своих бесконечных воплощений, а смертным людям достались только обочины и облака.
Вы выходите из лифта. В коридоре отделения мерзко гудит и мигает лампочка, не в силах выносить этот звук ты моргаешь и она лопается. Ольга инстинктивно пригибается и тянется к метателю в кобуре.
— Вот же… дерьмо, — шипит детектив сквозь зубы. И вы идете дальше, сворачиваете, бесконечно сворачиваете, по одинаковых коридорам, выкрашенным серой краской. Идете мимо открытых дверей и громких, отчаянных стонов. На отделении никого, ни врачей, ни другого персонала. На сестринском посту лежит стопка чистого белья. Ты прислушиваешься. Из-за одной из закрытых дверей без табличек раздается смех и звон ложки о стенки чашки, ты подходишь и невежливо распахиваешь дверь.
Испуганные медсестры вскакивают из-за стола. Та, что постарше и поплотнее, из-за стола не встает, начинает ругаться не выпуская кружку с чаем из рук, но Ольга сует ей в нос жетон и она замолкает.
— Ищем пациентку, поступила к вам сегодня утром, побои и отравление змеиным ядом. Мне звонил врач с вашего отделения, Карим Герян.
— Карим Геогиевич уже ушел, — говорит одна из медсестер, на ее испуганном секунду назад лице, теперь сплошная почтительность.
— А пациентку вашу в морге ищете, — говорит та, что постарше, отворачивается и снова мешает ложкой чай в чашке. — Звонили же уже, говорили, умерла девчонка.
Звон эхом отдается у тебя в ушах, хочется моргнуть так, чтобы эта чашка разлетелась вдребезги, но Ольга вовремя кладет руку тебе на плечо и чуть сдавливает, ты выходишь из тесной каморки обратно в коридор. Кто у нас детектив? Правильно, Ольга детектив, вот пусть она и разбирается.
И тут из-за поворота появляются двое, один большой, с одышкой и в плаще, второй еще больше, но кудрявый и в пиджаке. То, что они работают на депатрамент так отчетливо читается на их лицах, что ты не сразу замечаешь оружие и жетоны.
— Консультант! Вот так встреча, — говорит большой плащ и вытирает пот со лба мокрым платком. Ольга, видимо услышав знакомый голос, выходит в коридор. Плащ хохочет.
— И вы тоже здесь, детектив Полански!
— Джон-джон, ты еще подрос с нашей последней встречи? Юджин, а кто из вас первым догоняет подозреваемого? — смеется Ольга.
— Ты, Полански, я так понимаю пришла из-за убиенной Морин Гуревич? — спрашивает пиджак, он к твоему удивлению потеет намного меньше напарника. — Хочу тебя расстроить, это дело об убийстве и теперь оно наше, — разводит руками пиджак.
Ты видишь имя на жетоне — Юджин Касада, а того, что потеет в плаще рядом с ним, зовут Джон Джозеф.
— Нам нужна твоя подружка, — говорит Джон-джон и тычет в тебя мясистым указательным пальцем, на котором ты видишь кольцо-оберег. Бессовестная подделка, видимо купленная в одном из тех даршопов под окнами твоего нового кабинета.
Ольга улыбается и качает головой, молча смотрит на тебя снизу вверх. На каблуках ты почти на голову выше нее.
— Окажите нам честь, — вдруг говорит Юджин Касада. — Надо сцапать за жопу этого ядовитого засранца!
— Хотите сказать, детектив, — тихо говоришь ты. — Девушка умерла от отравления ядом?
Касада разводит руками.
— Так мне по телефону сказал врач, но без вскрытия, я не могу утверждать о причине смерти.
— Может, рассуждать о причине смерти, Юджин? — поправляет его Ольга.